Заседание 90. Интэлла. Глава пятнадцатая

Читайте также: Заседание 88. Интэлла. Глава четырнадцатая

Миллу, сама не своя от страха, бежала по парку, не разбирая дороги. Ее ноги утопали в грудах палой листвы, платье цеплялось за сучья, два раза девушка едва не упала, запнувшись о корягу. Наконец впереди показалось здание музея. Миллу хотела о чем-то спросить Ивара, оглянулась — а он сидит под деревом шагах в двадцати позади нее.

— О, Ивар! — спохватилась Миллу, подбегая к нему. — Что же ты не крикнул, чтобы я шла помедленнее?!

— Я… кричал… — Ивар посмотрел на нее измученными глазами. Пришлось ждать, пока он отдышится.

— Осторожнее, Миллу, — сказал он, когда они вместе подошли к музею. — Нужно убедиться, что там нет опасности…

Ивар вытащил меч и поднялся на крыльцо. Миллу шла позади и прислушивалась.

В здании царила мертвая тишина.

Парадная дверь была слегка приоткрыта. Ивар толкнул ее и шагнул внутрь. Миллу вошла следом и остановилась за порогом.

И без подсказки становилось ясно, что в музее побывали скурондцы. Все кругом было изломано и изгажено: вещи, которые враги сочли ценными, они унесли, а все, что не сочли таковым, — уничтожили. Миллу кусала губы от бессильного бешенства. Ивар тем временем прошел к дверям Зала Королей, отворил их и замер.

— Иди сюда, сестренка, — тихо позвал он.

На самом пороге скорчился старенький ученый в темной мантии — главный архивариус. Он был мертв. На другом конце большого зала Ивар и Миллу увидели Магистра. Он лежал на залитом кровью мраморном полу, рядом валялись два трупа в одежде стражников. Правая рука Магистра сжимала рукоять длинного узкого меча.

— Отец! — с душераздирающим воплем Миллу бросилась к Магистру и упала ему на грудь.

Свет померк в ее глазах, ее сердце готово было разорваться, но внезапно девушка почувствовала, как грудь старика приподнял слабый вздох. Миллу отпрянула. Магистр тихо застонал, его ресницы дрогнули.

— Ивар! Он жив! — вскрикнула Миллу.

Но Ивар, преклонивший колено рядом с нею, грустно покачал головой.

— Доченька, — прошептал, открывая глаза, Магистр, — Ивар… вы здесь… какое счастье… Простите меня!..

— Отец, не умирай, — всхлипнула Миллу.

— Ивар, твои дети… — тяжело вздохнул Магистр, — я… мне пришлось…

— Мы их нашли, не бойтесь, — сказал Ивар, кладя руку на лоб умирающего.

— Слава Небесам! — лицо Магистра посветлело, он закрыл глаза, и некоторое время все молчали.

— Возьми свой меч, Ивар, — снова заговорил Магистр, пытаясь приподнять правую руку; Ивар помог ему разжать холодеющие пальцы. — Клянусь, я не опозорил твое оружие…

Он показал взглядом на убитых скурондцев.

— Нам запретили носить мечи всего лишь пятьдесят лет назад, — молвил он, улыбнувшись, — а мне-то уже семьдесят!..

…Так окончил свою жизнь великий Магистр, и тот, кто может рассуждать беспристрастно, согласится с тем, что этим подвигом он заслужил бессмертие.

Ивар закрыл ему глаза, Миллу зарыдала.

Из-за разгромленной витрины вдруг раздалось тихое кваканье. Друзья обернулись и увидели выползавшую на свет лягушку Жабиту.

— Они требовали корону Каллистэ, — лепетала она, — а Магистр спросил: не нужен ли им еще и меч? Они сказали: давай и его. Он снял со стены меч и сказал, что они ничего от него не получат, пока он жив… и тогда… тогда…

Жабита подползла к убитому и замерла, закрыв глазки.

— Они решили венчать своего Короля короной Каллистэ! — проговорил, стиснув зубы, Ивар. — Проклятье!.. Не бывать этому!

Ивар попытался встать на ноги, но у него, видно, голова закружилась, и он упал обратно.

— Миллу, помоги мне, — простонал он, — мне нужно спешить, я должен помешать им!..

Но Миллу сидела подле погибшего отца, словно каменная, и ничего не слыхала. Ивар несколько мгновений лежал, собираясь с силами, потом кое-как поднялся. Избавившись от скурондского меча, он взял свой и подобрал с пола сверкающие самоцветами ножны.

— Ладно, Миллу, — сказал он, — когда будешь в силах, вспомни о Слезе Солнца… попытайся найти ее… и за Жабитой присмотри…

Он и не знал, что лягушка уже перебралась потихоньку в карман его плаща. Бедная Жабита чувствовала себя такой маленькой, несчастной и беззащитной, ей так хотелось куда-нибудь спрятаться!..

***

Студент Иолли проспал богатырским сном до самого полудня. Он спал бы и дольше, если б его не разбудил громкий шум в коридоре. Проснувшись, студент и не подумал поинтересоваться, что происходит за дверью его спальни: уж очень ему не хотелось покидать роскошную, мягкую постель. Некоторое время Иолли лежал, терпеливо ожидая, что шум прекратится сам собой, но его надежды были тщетными. Шум становился все невыносимее. За стенами, справа и слева, в коридоре и даже внизу на первом этаже что-то скрипело рушилось и разбивалось. Кроме того, в этом грохоте студент начинал различать чьи-то голоса. Где-то кто-то плакал, кто-то звал на помощь, кто-то грубо хохотал… Все это до жути напомнило студенту о давней ночи в злосчастной деревенской гостинице, с которой и начались его нынешние приключения.

«Какого лешего тут делает стража?» — недоумевал студент, осторожно сползая с кровати и крадясь к двери.

Студент вынул из замочной скважины ключ и нагнулся, пытаясь рассмотреть, что происходит в коридоре… но тотчас снаружи на дверь обрушился такой удар, что Иолли от неожиданности грохнулся на ковер.

— Заперто! — донеслось из коридора.

— Бей еще!

— Отойди, урод!

— Заткнись, болван!

— Сейчас получишь!

— Сам получишь!

— Эй, работайте, лентяи! Король прибудет с минуты на минуту! Мы должны успеть проверить все комнаты!

Иолли затрясся от ужаса. Командовал стражниками не кто иной, как доктор Эоннес. Студент вскочил с пола и в мгновение ока придвинул к двери тяжеленное трюмо, припер его комодом, а на комод, для верности, поставил кресло. Его усилия не остались незамеченными.

— Там кто-то есть! — закричал снаружи доктор Эоннес. — Ну, живее, болваны! Когда достанете его, доложите мне, поняли? Я буду у себя.

Доктор Эоннес, кажется, ушел. В панике Иолли бросился к окну. Распахнув тяжелые рамы, он высунулся наружу и взглянул на далекий газон.

Размышляя, что хуже — попасться в лапы стражи или свернуть себе шею, Иолли увидал, как по дорожке сада, направляясь ко Дворцу, медленно бредет одинокая девушка.

— Миллу! — узнал студент.

«Как предупредить ее, чтобы она сюда не ходила? — подумал он. — Если я крикну, меня услышат эти, за дверью, и схватят ее!..»

Потом его осенило. Он подбежал к стулу, на котором висела его одежда. К счастью, в кармане куртки нашелся огрызок карандаша и обрывок бумаги. Студент торопливо написал: «Дворец захвачен. Тут Эоннес и стража. Беги!»

Иолли засунул записку в склянку из-под духов (духи он вылил на пол) и, подскочив к окну, постарался прицелиться получше (благо, левый глаз у него заплыл и не открывался).

Склянка упала прямо под ноги Миллу. Девушка остановилась и посмотрела наверх. Иолли замахал руками, изо всех сил пытаясь дать ей понять, чтобы она подняла флакон.

Миллу заметила Иолли, как-то устало пожала плечами и нагнулась к дорожке. Она читала послание так долго, словно в нем был несколько страниц. Потом студент увидел, как девушка медленно подняла голову. Склянка и записка выпали из ее рук. Постояв еще некоторое время, будто в тяжелом раздумье, Миллу… медленно направилась ко Дворцу.

***

Халле бежал по парку, таща за собой Анэ. Девочка громко плакала и все время спотыкалась. В конце концов, бывший король взял ее на руки. Но Лен все равно как в воду канул.

«Куда делся этот паршивец?! — недоумевал Халле. — Неужели мы разминулись?»

— Вот он! — вдруг пискнула Анэ.

Она показывала пальцем на старое дерево. Около него что-то пестрело. Подбежав, Халле понял, что это плащ Лена. Мальчик скрючился у самых корней, словно пытался зарыться в палые листья. Бывший король опустил на землю Анэ и нагнулся.

— Эй, что случилось? — спросил он.

Лен не ответил. Халле вытащил мальчика из кучи листьев и понял, что тот не в себе. Мальчик трясся, как в лихорадке, и громко стучал зубами. Он, не узнавая, смотрел на Халле вытаращенными глазами.

Анэ икнула и от страха перестала реветь. Халле похлопал мальчишку по щекам, пытаясь привести его в чувство.

— Ну, скакунок, что случилось-то? — спрашивал он. — Давай, не молчи, рассказывай!

— Они… сняли… маски!.. — пробормотал, наконец, Лен. — Я… их… увидел!..

— Вот оно что! — протянул Халле. — А ты что, не знал, какие скурондцы красавцы? Ну, братец мой, если ты боишься протухших мертвецов, то тебе нечего делать на Главной Площади!..

— Дяденька Халле! — умирающим голосом пролепетала за его спиной Анэ.

Халле обернулся… и его едва не стошнило. По правде сказать, он и сам не очень любил разглядывать скурондцев. Сдирая маски со своих жертв, он обычно отворачивался… Но тут деваться было некуда. Целый отряд этой нечисти резво топал к нему с мечами наголо.

— Это они! — вопил, широко разевая пасть, предводитель. — Дети преступника! Убить!

Анэ со стоном подползла к Лену, и они, обнявшись, прижались к старому стволу. Халле понял, что приказывать им бежать бесполезно: дети были почти в обмороке от ужаса и омерзения… Халле, вытащив меч, повернулся навстречу страже.

***

Только большое горе могло сделать Миллу такой бесстрашной. Поднимаясь на заднее крыльцо Дворца Магистров, девушка видела себя словно со стороны и даже слегка удивлялась самой себе.

«Меня наверняка убьют, — отрешенно думала она, — а мне почти что все равно… Отец погиб, Ивар ушел на верную смерть, мой дом разорен… мы проиграли… Слеза Солнца — зачем она мне теперь?.. Все, о чем я мечтаю, — уснуть и не просыпаться больше никогда!..»

И все же Миллу продолжала идти вперед. Она уже слышала шум погрома, доносившийся изнутри здания. Тем не менее рука девушки не дрогнула, когда отворяла дверь. Едва Миллу ступила на порог, вокруг нее на несколько мгновений воцарилась тишина. А потом раздался ликующий вопль нескольких голосов:

— Она!

— Дочь убийцы!

— Подружка преступника!

— Убить!..

Миллу даже не подняла головы, когда несколько мечей с кровожадным скрежетом покинули ножны.

— Не убивайте меня, — равнодушно молвила девушка, даже не попытавшись придать своему тону хотя бы легкий оттенок мольбы. — Вас наградят, если вы отведете меня к доктору Эоннесу. Я хочу рассказать ему, где прячется преступник!

Глядя по-прежнему в пол, Миллу безучастно наблюдала, как черные сапоги окружили ее. Потом ее толкнули в спину и повели вглубь Дворца. Она шла покорно, как во сне… Но ее окаменевшее сердце забилось быстрее, когда она переступила порог отцовского кабинета. На воспаленные глаза вновь набежали слезы, когда она увидела ковер, на котором так любила играть в детстве. Теперь пушистый узор топчут черные каблуки вражеских сапог — Миллу и не подозревала, что все еще способна страдать… Но тут и мертвому впору было бы воскреснуть от боли! Ах, милый отец уже никогда не встанет со своего любимого кресла навстречу единственной дочери, и под высоким лепным потолком больше не прозвучит его густой, добрый смех! Вместо этого…

— Ба, кого я вижу! — прокрякал противный голос доктора Эоннеса.

Миллу передернуло. Бешеная ненависть охватила ее. Ни одного скурондца Миллу не могла бы ненавидеть так, как этого предателя! Горестное оцепенение слетело с ее души, и Миллу стоило большого труда не вцепиться бывшему жениху в остатки жидких волос. И — странное дело! — в этот миг девушка почувствовала себя почти счастливой!

«Нет, постойте! — подумала она. — Даже если вы убили всех, даже если вы разорили мой дом и разрушили мой город, вы еще не победили. Потому что я еще жива, и я не намерена сдаваться! Не знаю, что я буду делать со Слезой Солнца, но я ее достану!»

— Зачем пожаловала, милочка? — говорил тем временем доктор; он встал с кресла Магистра и, опираясь на неизменный зонтик, вразвалочку подошел к бывшей невесте. — Я бы не сказал, что твой приход сильно меня порадовал!.. Теперь, когда мне больше нет необходимости притворяться, я наконец могу сказать, как ты мне противна, толстая уродина, как я презираю тебя вместе с твоим покойным папашей! Какое наслаждение говорить об этом после стольких лет унижения! Неужели теперь ты надеешься, что я избавлю тебя от рук этих черных красавцев?

Миллу упала на колени и схватила доктора Эоннеса за полы роскошной мантии.

— Пощадите! — пролепетала она; дрожь ярости, сотрясавшая ее, вполне сошла за трепет ужаса.

Эоннес был, похоже, наверху блаженства.

— Пощадите! — повторила Миллу. — Простите!.. Умоляю!.. Позвольте мне быть вашей служанкой… рабой… я искуплю свою вину перед вами!..

Скурондцы вокруг гоготали, как безумные. Миллу, изображая отчаяние, все крепче цеплялась за мантию Эоннеса, пытаясь незаметно залезть в ее карманы… Эоннес, упиваясь местью, ничего не замечал, но… Миллу не удержалась и, вскинув голову, посмотрела ему в лицо.

Перехватив ее взгляд, толстый доктор мигом прекратил смеяться. На лице Миллу слишком ясно читались ее истинные чувства, и, уж конечно, в ее глазах не было ни тени ужаса или раскаяния. Эоннес нахмурился. Миллу разжала пальцы, и он отступил на шаг назад. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга — вернее, враг на врага — а потом доктор криво ухмыльнулся.

— Уж не это ли ты искала, дитя мое? — спросил он, вытаскивая из-за пазухи… желтый камень на золотой цепочке.

Миллу не ответила, но ее взгляд, прикованный к драгоценности, был слишком красноречив. Эоннес снова самодовольно улыбнулся.

— Ну и к чему было так рисковать, лапушка? — промолвил он, покачивая цепочку перед глазами Миллу, как бантик перед котенком. — Неужели ты думала, будто эта безделушка и впрямь волшебная? Глупости. Я опробовал ее вчера на парочке пациентов и, конечно, потерпел полную неудачу!.. Но, если жалкая стекляшка так дорога тебе, что ж… лови ее!

Эоннес раскрутил цепочку и бросил камень в толпу скурондцев, стоявшую позади Миллу! Новую игру приветствовал взрыв восхищения. Почти оглушенная жутким ревом стражников, Миллу вскочила на ноги и бросилась за Слезой Солнца, но поймавший камень стражник уже швырнул его другому. Скурондцы, перебрасывая сокровище друг другу, окружили бедную девушку тесным кольцом. Миллу металась посередине, понимая, чем вскоре кончится для нее эта забава… но вдруг…

***

Халле, как уже говорилось, воевал с пятнадцати лет и успел побывать во многих переделках. Он был слишком опытным воином, чтобы обманывать себя, надеясь на благополучный исход схватки. Халле старался не отходить от дерева, боясь лишиться единственной защиты. Он стоял так близко к стволу, как только мог. Лен и Анэ тряслись от ужаса прямо у него под ногами. Несколько скурондцев зашли за дерево и пытались напасть сзади. Об их попытках бывшего короля предупреждала Анэ: в такие мгновения ей становилось так страшно, что она хватала Халле за сапоги. Из-за этого он несколько раз чуть не упал, и все-таки не пропустил ни одного удара. На его счастье, стражники дрались на редкость бестолково. Они боялись его и все время держались кучей, мешая друг другу. Но их было слишком много.

Халле мог только обороняться, но не нападать. Бой длился считанные минуты, а бывший король уже изнемог. Улучив момент, скурондцы подкрались к дереву одновременно справа и слева и сцапали обоих детей. Лен и Анэ завопили, когда их поволокли в разные стороны. Халле на мгновение замешкался, не зная, за кем бежать, потом, поняв, что все кончено, с громким боевым кличем бросился вперед. Его натиск на миг смешал ряды стражи, и воину Илиантэ удалось наконец уложить троих врагов. Но скурондцы тотчас опомнились и ринулись на противника с удвоенной злобой, окружая его. Халле отразил несколько ударов, но уже видел, какие клинки несут ему смерть… И тут…