Забытое прошлое: импрессионизм в работах русских авангардистов

В обширной и многообразной истории искусства нашей страны есть сверкающие вершины, вписавшие Россию в историю мирового художественного пантеона золотыми буквами. И одна из них — русский авангард. И если этот факт хорошо нам известен, то пути появления этого яркого феномена часто остаются незаслуженно забытыми.

В Музее русского импрессионизма открылась великолепная выставка, цель которой — раскрыть и продемонстрировать нам уникальное по своему историческому и художественному значению явление — импрессионистические работы прославленных авангардистов.

Способность художников-импрессионистов увидеть реальность словно впервые и воссоздать свежесть этого взгляда, по точному выражению исследователей, пленяла русских мастеров. Именно художественные открытия импрессионизма нашли особенное отражение в эволюции русского искусства, подтолкнув творческую мысль многих деятелей авангарда. Многие из них прошли этап освоения наследия французского импрессионизма как необходимую ступень в формировании собственных художественных теорий.

Роберт Фальк. Молодые стволы. 1907. Ярославский художественный музей.

Николай Кульбин. Цветы. 1910. Собрание И.Г. Сановича.

Михаил Ларионов. Женщина на скамейке. 1902. Собрание Анатолия и Майи Беккерман.

Одним из самых ярких мыслителей нового искусства, построивших свою систему на этом основании, стал Казимир Малевич. В своих философских сочинениях он называл импрессионизм началом эволюции, приведшей к появлению совершенного искусства — супрематизма. Через разложение цвета на составляющие компоненты спектра и дробление формы на элементы Малевич прошел путь к сезаннизму, кубизму, футуризму, кубофутуризму и супрематизму как совершенному выражению идеи чистого искусства, лишенного таких утилитарных и внешних атрибутов, как предмет.

Ранние работы Малевича, написанные в импрессионистической манере, сохранились в очень небольшом количестве, поэтому при подготовке своей персональной выставки в Третьяковской галерее в 1929 году сам автор восполнил пробел и написал ряд работ, наглядно демонстрирующих этот этап развития нового искусства. Причем датировал их 1900-ми годами, чем на долгое время ввел в заблуждение не только широкую публику, но и специалистов. Творить в подобной манере автор продолжил и в 1930-х годах: в это время в его наследии возникло явление, названное исследователями возвратным импрессионизмом.

Казимир Малевич. Автопортрет. 1934. Московский музей современного искусства.

Одна из поздних работ Казимира Севериновича — автопортрет 1934 года, представленный на выставке. Открытый мазок, основа теории и практики импрессионизма, был освоен художником в совершенстве. Каждое касание кисти наэлектризовано выразительной силой и экспрессией, каждое несет в себе точное выражение оттенков мысли и эмоциональной сложности персонажа. Тонкие градации цвета выдержаны в виртуозном балансе между сдержанной монохромностью и игрой тысяч оттенков. Глубокий взгляд творца и мыслителя, исследующего самого себя, приоткрывает для зрителя неизведанные глубины творческого разума.

В работах корифеев русского авангарда, таких как Михаил Ларионов, Наталия Гончарова, Василий Кандинский, Роберт Фальк, Давид и Владимир Бурлюки, Петр Кончаловский и Александра Экстер, импрессионизм предстает в живых и своеобразных формах и интерпретациях.

Интересно отметить, что решение стать художником Василий Кандинский принял в достаточно зрелом возрасте тридцати лет, увидев выставку произведений именно французских импрессионистов. Особенно его вдохновили пейзажи Клода Моне. Тонкое чутье и великолепное владение пластическими основами этого направления живописи очевидно в его небольшой работе из Московского музея современного искусства, поражающей своей магнетической силой и выразительностью.

Кузьма Петров-Водкин. Африка. Олеандр. 1907. Пермская государственная художественная галерея.

Даже в творчестве такого самобытного автора, как Кузьма Петров-Водкин, не обошлось без увлечения наследием французских мастеров. Его африканские пейзажи, представленные на выставке, интересны яркостью натурных зарисовок и непосредственностью быстрых, ловких штрихов. Живые и выразительные, эти пленэрные виды сочетают в себе открытые, стремительные мазки и фрагменты спокойных живописных плоскостей, что создает очень характерные, объемные образы жаркой солнечной природы юга.

Владимир Баранов-Россине. Дорожка в саду. 1907. Музей русского импрессионизма.

Впечатлив и подтолкнув русских художников к разнообразным творческим исследованиям, французский импрессионизм не был заимствован и процитирован ими буквально. Одним из направлений этого стиля в своей новой стадии стал пуантилизм (от французского point – точка). Художественные новшества неоимпрессионизма, основанные на разделении живописного поля на четкие, правильной формы точки чистых цветов, которые должны «смешаться» не на палитре художника или полотне, а уже на сетчатке глаза зрителя, в произведениях русских мастеров приобрели новые пластические черты, геометрически правильные элементы потеряли свою четкость и стали более живыми и рукотворными. Пейзаж Владимира Баранова-Россине демонстрирует такой вольный подход к первоисточнику. Разнонаправленные, как будто непричесанные мазки создают впечатление динамики и пульсации материи, потерявшей свою упорядоченность и статичность.

Павел Кузнецов. Розы в саду. Начало 1940-х годов. Собрание Юрия Носова.

Один из основателей и идеологов объединения «Голубая роза», участник «Мира искусства» Павел Кузнецов остался верен пастельной палитре и длинным тягучим линиям и в более позднее время своего творчества. Почти прозрачные мазки, нанесенные жидкой краской, передают нежное, поэтическое настроение цветущего сада, расцвеченного множеством оттенков.

Наталия Гончарова. Сирень. 1906. Нижегородский государственный художественный музей.

Совершенно особенно прозвучали импрессионистические ноты в произведениях одной из амазонок авангарда, Наталии Гончаровой. Ее яркий, обобщенно написанный натюрморт с букетом сирени вылеплен мощными скульптурными мазками. Контрастный свет и множество сочных, насыщенных цветовых нюансов выдают руку уверенного мастера. Сочетание живой материи кистей сирени и неживой — ткани с цветочными мотивами — в ее работе объединено общей вибрирующей живописной фактурой, а крепкие формы и упругие линии подчеркнуты характерными контрастными контурами, усиливающими эффект объема и весомости предметов.

Прекрасные, завораживающие, глубокие, мерцающие переливами цвета и света картины, собранные в Музее русского импрессионизма, создают удивительно цельное и яркое пространство, предвещающее будущие великие открытия. Но завораживают они не только и даже не столько заложенным в них драгоценным зерном, готовым уже прорасти в сметающий все преграды мощный росток нового искусства. Они притягивают своей полновесной, гедонистической красотой, свежестью и силой прекрасного и полноценного импрессионизма. Как заметил искусствовед Андрей Сарабьянов, эпиграфом ко всей выставке могли бы стать слова Казимира Малевича:

«Кажется, что больше об импрессионизме писать нечего. Все его нутро вывернуто наружу, так что для всякого становится видной вся жизнь, все думы и вся работа импрессионистов и все результаты этой работы… Но оказывается, что исследование все же не окончено, ибо каждый год приносит нам новые итоги».

Именно такие новые итоги преподносит нам изучение импрессионизма на русской почве до сих пор, поэтому посетить выставку и прочувствовать обаяние этого так мало нам известного, но такого обворожительного искусства не только очень приятно, но и исключительно интересно.

Выставка «Импрессионизм в авангарде» в Музее русского импрессионизма продлится до 19 сентября.