Мысли у телевизора

Началось с того… точнее этим, наверное закончилось… Из финала одного уважаемого телевизионного телешоу, выкинули исполнительницу, которая была в шаге от победы.

Да, тётка, скажем так, несколько старше двадцати трёх и с национальным тембром — короче, что называется, «неформат». Не будем называть имена, кто видел, поймёт, о чём я. И остались в призерах молодые и перспективные. И тут мне так обидно стало.

Надо сказать, конкурс в этом году я почти не смотрела. Но в финале как раз поймала себя на мысли, что вот именно эта исполнительница мне нравится. Причём нравится именно тем, за что полстраны выкинуло бы её по определению ещё в отборочном туре со словами: «Куда ты прёшь? Стыдись!»

Не поверите — мне безумно понравилось, какой драйв исходит от женщины, чья внешность весьма далека от кукольной, а объёмы — от эталонного сорок второго. И как «вкусно» она умеет в этом своем образе жить.

***

Давайте на минутку оставим пение и обратимся к танцам. Так вот, танцы, среди прочего, бывают спортивные и социальные. Спортивные — это, чтобы кратко и понятно, когда чемпионат, судьи и 80 пар в бриолине, автозагаре, с девочками в кисточках и перьях, для приличия именуемых «платьями», выполняют на паркете набор обязательных па. Ну, то есть на паркете, в отличие ото льда, поэлементной системы оценки пока нет, но всё к тому идёт.

Социалка — это то, что танцуется в кафе и клубах, а иногда просто на улицах. Это — танго «для себя» (как у Аль Пачино в «Запахе женщины»), это фламенко, сальса, кубинская румба, совершенно не похожая на то сильно подпиленное под европейские вкусы болéро, которое по недоразумению попало с тем же названием в латиноамериканскую программу.

То есть, первое — это спорт: темпы, амплитуды, чистота выполнения движений. Второе — либо просто душа, выраженная в пластической форме, либо — выяснение отношений между партнёрами. Честно-честно — можно поругаться, помириться, можно ненароком зарезать. (Как в вышедшей когда-то втихаря на наши экраны испанской «Кровавой свадьбе».)

Это не значит, что учиться не надо. Просто там, где это сохранилось, уличные танцы впитывают с детства, «неспециально». И в итоге получается не «очерёдность передвижения правой и левой ноги… а щас какая?», а именно душа. Как язык — только в пластике.

И вот тут скрывается самый большой конфликт, который, не затухая, разгорается то и дело между «балльниками» и «социальниками». Дело в том, что «соушл» с точки зрения классического хореографа — это «неправильные» танцы.

То есть, скажу честно, я не знаю ничего красивее съёмок (чего только не найдёшь в YouTube!) формата «мы шли по Пуэрто-Рико и сняли это на телефон». Потому что когда почти пожилые местные, мирно коротавшие сиесту где-нибудь под навесом, берутся показать туристам, что такое сальса или бачата, танцевать они, как понимаете, будут совсем не как на бальном турнире.

Ну, или если Куба вам не близка, посмотрите, как грузины танцуют лезгинку — не на сцене, а где-нибудь на свадьбах. Как танцуют на свадьбах греки. Кстати, про греков мне рассказывали как-то, что друзья жениха и подружки невесты в эту общую цепочку, которая начинается с тамады и старших гостей по ранжиру, а заканчивается молодёжью, сбегаются не просто так. Будто бы нет лучшего способа присмотреть жениха или обратить на себя внимание потенциальной невесты, чем такие танцы. Впрочем, за достоверность не ручаюсь.

«Бальники» от таких съёмок приходят обычно в ужас — где амплитуда? выворотность? скорость? Да вообще непонятно же, на что здесь смотреть! А ты смотришь-смотришь — и вдруг видишь, как человек пропускает через себя ритм — он его не считает — раз-два-восемь — он просто в нём живёт! А присмотревшись ещё, понимаешь, что вот сейчас, в этом танце перед тобой раскрывается такая житейская мудрость, которая бывает, наверное, не во всяких откровенных разговорах: «Ты мне так давно нравишься, ну, посмотри же на меня, обрати внимание!» или «Представляете, а моя-то! А я ей: «Ну да, дорогая, ну да!»

И что ещё интересно — такой танец не бывает «правильным» или «неправильным» — он бывает «своим».

И, кроме прочего, в этих «диких танцах» есть момент, которого нет даже у большинства инструкторов, которые теперь нет-нет, да и доезжают до наших северных пределов.

Профессиональные преподаватели или артисты шоу — это всё-таки люди спортивного телосложения. По большому счёту, внешне они не слишком отличаются от тех, кого можно увидеть на бальном паркете. Тогда как в пуэрториканских кварталах, как понимаете, встречается всякое. И бывает, смотришь на даму размера этак пятьдесят шестого, а она выделывает такое.

***

И тут мы вплотную подходим к ещё одной щекотливой теме. В наше отечественное сознание, увы, очень прочно вбиты стандарты. Да, в последние годы они несколько размылись, но всё равно большая часть женского населения живёт между двумя полюсами. Один — «когдаяпохудею» — мы придумываем себе сами. Вторым — «нуэтоженеприлично» — нас охотно снабжает окружение.

Причём «неприличным» может быть что угодно. «Неприлично» с грудничком сидеть в кафе или ходить к друзьям — потому что он непременно простудится, а «тыжемама». Неприлично выглядеть «хуже людей». Неприлично быть в юности толстой, а в среднем возрасте — худой. Впрочем, иногда в среднем возрасте неприлично быть нехудой тоже — в зависимости от вашего социального статуса и окружения. Неприлично лезть на сцену, если ты хоть немного отличаешься от параметров 22/170/55. Впрочем, и при таких параметрах это — тоже «неприлично».

Возможно, именно в силу существования этих пресловутых запретов их нарушения у нас чаще всего носят какой-то экстремистский характер. Теперь в шоу и ток-шоу всех мастей то и дело мелькают «ах, какие смелые» бабушки и дедушки, своим видом, а также качеством танцев и пения вызывающие у зрителя мысль о том, что, может быть, им всё-таки не стоило выбираться за пределы родного ДК. Потому что там они смотрятся трогательно, а в телеящике — сомнительно. Ну или какие-нибудь слингомамы-веганши-моржихи.

То есть, как говорится, «мы дорвались» — золотой середины не существует вовсе. Решительно все — и те, кому 25, и те, кому 70, нередко делают вид, что им 15. Потому что, по другой версии, старость наступает сразу после тридцати.

Не верите? Тогда попытайтесь пройтись по магазинам. Чаще всего жизнь в них заканчивается где-то после 46-го, и кроме коротеньких платьиц, открывающих и обтягивающих всё, что только возможно, представлены унылые балахоны, про которые сразу и не поймёшь, сколько лет должно быть «вставленной в них» женщине. «Конфессиональный вариант» таких одежек — растянутый свитер и юбка в пол с местами отлетающей намёткой на подоле. И пусть все видят, что «янетакая».

***

Надо сказать, буквально за несколько часов до пресловутого конкурса мне попались на глаза выдержки из записок Лены Эрнандес. Вообще-то она пишет про фламенко, но почитать, думаю, полезно будет всем:

«Ваши телесные недостатки видны окружающим тогда, когда они видны Вам самим. Иными словами, если Вы их считаете таковыми.

Предлагаю изменить точку зрения. Это не недостатки, а особенности. «Неправильная» форма ног или носа, нестандартный вес или рост — в женском пространственном образе нет противопоказаний, кроме одного. Нельзя обманывать.

Всем, что на Вас растет — килограммами, глазами, волосами, годами, морщинками — надо уметь пользоваться адекватно своему возрасту, полу, национальности и индивидуальности. Я имею в виду, что полная женщина должна двигаться иначе, чем худая; дама — иначе, чем девушка. <…>

В Южной Европе есть очень большой диапазон между монахиней и дамой легкого поведения. В России его нет. Мы привыкли двигаться либо как сиротка Марыся (бедер у меня нет, груди нет, талии нет, я «не такая»), либо как… «такая»: тогда половые признаки присутствуют, но уж что-то одно: либо красивая, либо умная. <…>

Российскому менталитету свойственно еще одно качество, не учитываемое современной масс-культурой. Застенчивость. Архитектура русских храмов, лики на иконах, краски на пейзажах — все это застенчиво, целомудренно.

«М-да, — скажете Вы, — и как же мы этими целомудренными бедрами-то в испанских танцах двигать будем?» Да, часто бывает, что когда русская женщина вдруг «расковывается», хочется немедленно заковать ее обратно. Она делает это с натугой, пошло, ее раскованность кажется неестественной.

Бразильянка или негритянка знакома с собственным телом. Северная женщина — нет. И у ее пластики иной сексуальный код. Его надо найти, а не копировать чужую свободу».

В общем, тут, как видите, много всего. Но стало понятно, что чем-то таким я в последнее время по большей части и занимаюсь, на занятиях старательно пялясь в зеркало с вопросами: «Как поднять руки, как отшагнуть назад, как это смотрится именно на мне?» Потому что просто посмотреть и сделать, как инструктор, оказалось недостаточно.

И, главное, скажите, пожалуйста, видели ли вы когда-нибудь некрасивую грузинку? или армянку? или чеченку в характерном завязанном назад платке? Независимо от возраста, роста, веса они несут себя, как королевы.

И так становится обидно — за наших «звёзд», которых впору показывать не как эталоны красоты, а как товарные образцы работы пластических хирургов. Которые на седьмом десятке упорно продолжают выпрыгивать из декольте, открывая при этом ещё и коленки.

(Одна мудрая преподавательница учила нас в университете: «И запомните, девочки, оголяем либо сверху, либо снизу, иначе смотрится навязчиво».)

За нас, всю жизнь пытающихся угнаться за тем, что противно нашей природе. Вынужденных выбирать искусственно сфабрикованные эталоны, когда сегодня в моде — худышки, а завтра — пышечки, сегодня — рыженькие, а завтра — платиновые блондинки Потому что как выглядела настоящая русская крестьянка — «посмотрит — рублём одарит» — мы теперь, увы, можем прочитать только у Некрасова.