Елизавета Залегина: от Юдифи к Матроне

Елизавета Залегина – художник, преподаватель композиции, рисунка и живописи. Ее работы участвовали во многих выставках. А еще она – счастливая жена и молодая мама десятимесячного сына. Мы сидим на ее кухне в обществе нахального кота и итальянских блюд и беседуем о женских образах в ее картинах и о разных этапах ее жизненной истории.

— Лиза, как появилась картина «Юдифь»?

— Эта картина последняя в серии, которую я создавала несколько лет. Когда я ее начала, это была еще не серия, а просто попытка заниматься живописью не совсем такой, какой меня учили. Мои школьные, студенческие работы абсолютно реалистичны, все свои пятерки я тогда и получила. А тут — попытка заняться другой живописью, и  не без влияния одного хорошего художника.

Вообще, женщина в изобразительном искусстве — это такое существо, которое не может похвастаться оторванностью от реальности, как мужчина. Даже есть такая фраза: «Жена-художник — горе в семье» (улыбается).

— А «жена художника» — это тоже особый тип женщины?

— Вообще она и должна быть только лишь «женой художника», а не сама еще и ваять. Неправильно это, не женское это дело. Женщине надо заниматься другими вещами, это все знают. Но когда ей больше заняться нечем, то она может с успехом заняться и живописью.

Я ориентировалась на то, чтобы было красиво. Кроме того, на момент создания этой картины у меня было особое отношение к мужскому полу, негативное.

— После развода?

— Я развелась-то не потому, что к мужскому полу плохо относилась. Но это был период одиночества. Я находилась в активном поиске и испытывала одни сплошные разочарования. Знакомилась — не то, не то, не то… Думала: «Господи, ну что же они все-то такие? Где же нормальные?» Я совершенно четко знала, какой мужчина мне нужен, могла его подробно описать. Может быть, это меня и спасло — в итоге я его встретила. Я понимала, что людей с таким набором качеств не бывает, что я буду одна, потому что если я такого не найду, то на меньшее я не согласна.

А Юдифь — она что? Она же героиня еврейского народа, но при этом — подлый убийца. Прокралась, обманула, напоила Олоферна, отрубила ему голову, деморализовала армию противника. Все ей сошло с рук, и, более того, она — героиня.

Время прошло, но она меня не раздражает. Значит, что-то в ней есть такое, что имеет право на жизнь.

Елизавета Залегина, «Юдифь»

— А «Плащаница»?

— А «Плащаница» — дело другое. Там вложено столько! Я ездила в монастыри за поиском вдохновения, потому что я оглянулась вокруг — вдохновение брать неоткуда. Результатом поездок стала серия литографий. Одна из картинок той серии показалась мне особенно интересной, но материал, в котором я ее делала, не давал возможности вполне выразить мысль, которую я хотела выразить. Пришлось взяться за большую работу.

Это как раз понимание того, какой должна быть женщина по отношению к своему мужчине. Кроткая, одухотворенная, даже не «рукодельная», а, скорее, талантливая, погруженная и в себя, и в этого мужчину. Это состояние я в себе воспитываю всю сознательную жизнь. Мне кажется, что все несчастья у женщин происходят из-за того, что они не хотят мириться с этой позицией. Они не хотят быть кроткими, хотят быть строптивыми, самыми умными, самыми прогрессивными.

Елизавета Залегина, «Плащаница»

А женщина должна быть замужем — за мужем. Если она что-то из себя представляет, то это прекрасно, в этом нет никакого противоречия. Но все равно она должна понимать, что ее миссия состоит не в том, чтобы выразить свою самость, а в том, чтобы служить мужчине. Мужчина служит Богу, Отечеству, а женщина служит мужчине. Тогда все нормально.

Но в том-то весь и ужас, что нельзя служить какому угодно мужчине только потому, что он на свет родился мужчиной. Вот тут-то и начинаются противоречия: а как женщине жить без мужчины? Потому многие и уходят в монастырь. К Единственному своему — Жениху Небесному. Я для себя не исключала этот путь, как бы это сейчас напыщенно ни звучало. Когда начинаешь серьезно относиться к поиску мужчины и понимаешь, что этот поиск ни к чему не приводит, в итоге можно просто разрушить себя, разменяться на человека, который того недостоин, и страшно себя потерять.

Я пыталась, искренне пыталась на какие-то вещи закрывать глаза, но в каждом новом мужчине, который появлялся в моей жизни, я видела: это всё не то! Очень многие женщины согласны на компромиссы, очень многие идут по тому принципу, что «хоть плохонький, да мой». Потом всю жизнь страдают, говорят: «Ну что же мне так не повезло!» Дорогая, а чего ты хотела? Ты его выбрала. Ты сказала, что тебя это устраивает. Почему ты решила, что он вдруг изменится, и изменится в лучшую сторону? Очень часто мужчины меняются только в худшую сторону.

Очень многие женщины вообще не задумываются над моментом выбора: она ему понравилась и она счастлива этим — его выбором. Свой собственный выбор она не делает. Она соглашается: ну, раз он меня выбрал, значит, я достаточно хороша, он тоже не дурак, стерпится-слюбится. А потом проходят годы, и они удивляются, как вообще могли быть с этим человеком связаны — у них же ничего общего нет. Я считаю это мифом — что люди с годами друг к другу притираются. Если люди сразу друг друга в чем-то раздражают — неважно, говорят они об этом или нет — то это раздражение с годами никуда не денется. Оно просто будет копиться, копиться, копиться, а потом выливаться в серьезные разборки.

О своем нынешнем муже я не могу сказать, что он лишен недостатков — нет. Они, конечно, есть, но они меня умиляют. Когда я довольно быстро поймала себя на этой мысли, я поняла, что это мой человек. Потому что в других случаях ты видишь у человека недостаток и думаешь: ну ладно, исправим, ну, стерпим. Ничего подобного. С каждым годом все будет зудеть еще больше. Раньше я пыталась на что-то закрывать глаза, но ты же не можешь вечно притворяться? Из философии этой картины появилась моя философия отношений мужчины и женщины.

Все проблемы современного общества заключаются, на мой взгляд, в том, что мужчины и женщины не могут договориться о ролях. Они друг друга не слышат. Даже не в том смысле, что в основном мужчины занимают руководящие должности в политике, а в том, что нет какого-то правильного взаимного уважения, правильного внимания к нуждам и потребностям другого пола.

Когда я наблюдаю несчастные брачные союзы, то всегда хочется спросить: «А зачем вообще вы сошлись?»

— И странный вопрос: почему ты решила стать мамой?

— Почему я решила? Правильнее задать вопрос — почему я раньше этого не сделала? Потому что не было такого мужчины, от которого хотелось бы рожать детей. А когда он появился, все оказалось намного сложнее, чем я предполагала. Мы практически сразу решили ребенка родить, но ничего не получилось — первую беременность я потеряла. Потом какое-то время врачи не разрешали беременеть, а когда стало можно — не получалось. И когда я уже окончательно махнула рукой и решила, что, наверное, не судьба мне быть матерью, вдруг — раз, и я узнаю, что беременна.

Я никогда не боролась со своей способностью забеременеть, не делала абортов — я просто не хотела быть матерью. Нет, неправильно — я хотела ребенка, но в условиях хорошей семьи. Некоторые женщины насчет семьи не заморачиваются — был бы ребенок. Я понимала, что ребенка одна не потяну, на своих родителей в этом вопросе не рассчитывала и не рассчитываю. Не то чтобы я решила, что пора, просто поняла, что все — если я не сделаю этого сейчас, то опоздаю. Это было бы ужасно.

С таким человеком, как мой муж, только детей и рожать. Сейчас, наверное, уже не получится по здоровью, а то я еще бы родила и второго, и третьего.

Пока не было детей, надо было в чем-то себя реализовывать. Это даже не сублимация — это занятие.

Дело в том, что когда я еще находилась, как говорится, «в активном поиске» и даже отчаялась, можно сказать, найти себе спутника жизни, мои друзья порекомендовали мне обратиться к одной женщине, которая может посоветовать и помочь. А у меня была проблема следующего характера: я рассталась с человеком и очень сомневалась, правильно ли я сделала. Рассталась я очень резко, можно сказать, по живому отрезала.

Мы, женщины, — очень слабые. Мы сначала делаем, а потом начинаем сомневаться, жалеть, а не нужно ли его назад возвращать. Она мне сказала, что мне нужно обязательно найти икону «Взыскание погибших», что это «моя» икона и даже не просто моя, а именно та, которая мне поможет. Я говорю: «А где я такую икону могу найти? У нас ведь в Москве много храмов». Она ответила: «Не знаю, поспрашивайте у людей». И вообще она сказала, что нужно внимательно слушать, обращать внимание на некие знаки. Советов она мне много надавала, и надо сказать, что все, что она мне говорила, сбылось. Она мне предсказала, что один год будет такой, другой — такой, третий — такой. И только через пять лет я обрету гармонию. Я вообще была в ужасе, потому что на тот момент мне было уже 33 года.

Как-то я еду с работы, выхожу из метро в сторону маршрутки. Сейчас я езжу домой от «Площади Ильича», а раньше такой маршрутки не было, я ездила от «Марксистской» по улице Таганской. И тут женщины две стоят, разговаривают. Одна другой говорит: сейчас пойдете и идите, вот так вот, прямо-прямо-прямо. И я вдруг как-то поняла, что она это говорит мне. Что это мне надо туда идти — прямо-прямо-прямо. Я понимаю, что она говорит о Покровском монастыре, где находятся мощи блаженной Матроны.

Я прямо в первый день туда не пошла, но подумала, что надо сходить. Я там не была, хотя жила в этом районе уже несколько лет. Это сейчас там стоят сумасшедшие очереди, а тогда, несколько лет назад, очередь была гораздо короче.

Подхожу и думаю, как мне в храм попасть. Подхожу к киоску купить свечки, а киоск на улице. Смотрю, там продают иконы блаженной Матроны, Христа Спасителя и икону Божией Матери, к которой я так приглядываюсь и вижу, что написано «Взыскание Погибших». Я очень сильно удивилась, спросила, почему именно эта икона здесь продается. Мне ответили, что она находится здесь в храме. Я пошла в храм, хотя даже не уточнила, где именно в храме висит эта икона.

Вижу — перед входом в храм стоит небольшая очередь людей. Я подумала: неужели народу в храме так много, что все не помещаются? Встала в хвост этой толпы. Потом оказалось, что это была очередь к мощам блаженной Матроны. Я иду к мощам и вдруг вижу: справа висит эта икона. Я ее даже не искала, она сама меня нашла. У меня внутри — какой-то экстаз. Я помолилась и пошла домой.

Пошли эти годы чередой. Опять неудачные встречи, расставания, работа. Потом — встреча с будущим мужем, первая неудачная беременность, которая оказалась замершей. И когда я узнала, что снова беременна, сделала УЗИ, которое это подтвердило, моя первая мысль была: «Надо пойти к Матроне». Муж согласился: «Надо — так надо».

Пришли, а там толпа. Я подумала: «Это потому, что выходной день, лучше приду в будний». Но в будний было еще больше народу. Куда деваться — я была одна, встала в очередь и отстояла ее.

А уже незадолго до того, как мне рожать, я туда решила опять сходить. Люди в очереди стояли по 9, по 10 часов, а я с огромным животом вперлась без очереди. Ничего, пропустили.

Я не мистик, но я верю в судьбу. В то, что если тебе это предначертано, то будь к этому внимательна, не надо от этого отмахиваться. Особенно от таких моментов, как святыни.

— Вижу, что в квартире преподавателя кафедры «графический дизайн» дизайна все вещи очень к месту и безупречно гармонируют друг с другом. Каковы вообще тенденции в современном дизайне?

— Не секрет, что у нас очень долго художественное академическое образование было идеологизировано. Предполагалось, что художник — это не просто тот, кто получил академическое образование, а тот, кто занимался «Искусством дивным» . На Западе такого, конечно, уже нет. Там и школа академическая, можно сказать, умерла, потому что не оказалось потребителя. А здесь основным потребителем, заказчиком очень долго было государство.  И очень большое количество художников жило за счет так называемых госзаказов.

Что интересно: вся бытовая начинка, так называемая красота зданий, бытовых предметов, утвари, даже упаковка — все это на Западе на очень высоком уровне было и остается. А у нас только в последние десятилетия стали на это обращать внимание. Я не вижу в этом никакой тайны. Просто на Западе люди художественно одаренные, получившие специальное образование, занимались в основном дизайном, а у нас тем, что называлось «промышленный дизайн», занималась небольшая горстка людей. Толпы художников писали картины, вся красота уходила в живопись, а не в то бытовое, что нас окружает.

Теперь у нас вроде бы на эту тему задумались, дизайн появился, но все это как-то неуклюже, неправильно, не с того конца, с уже порушенными, уничтоженными корнями. В той же Италии — у них все это от корней никто не отрывал, там никто не глумился над тем, что было, а традицию только наращивали.

Считается, что заказчиками дизайна должны быть потребители. Это ложь. Потребители должны быть достаточно развиты, чтобы воспринимать лучшее и отторгать худшее. Потребителю зачастую вообще все равно, как вещь выглядит, лишь бы она была подешевле.

— Насколько важно окружать себя красивыми вещами и как развить к ним вкус?

— Это очень важно, я считаю. Когда я работала в лицее (МАХЛ РАХ), одна наша выпускница поехала в Париж. Ну, казалось бы, Париж и Париж. Привезла оттуда фотоотчет и позвала нас с коллегами смотреть. Сначала я испугалась, что будет скучно, там было более 100 фотографий. Но потом начала смотреть — ни одного плохого кадра. Снимала она не что-то открыточное, а просто все подряд. Дома, улицы, торговые центры, лужайки — все так небестолково, все так продумано. Даже когда это какие-то современные технопропорции. У нее, конечно, еще и особый взгляд на вещи, подготовленный художественным образованием, но все равно.

И еще пример. Как-то мне довелось посмотреть фотографии нестоличного, совершенно провинциального японского городка. Я была в Южно-Сахалинске, а оттуда детей из художественной школы пригласили в Японию, и у них у всех отвисли челюсти. Когда в конце поездки у детей спросили, что им больше всего понравилось, они ответили: «Здесь так чисто!» Но дело даже не в чистоте, хотя это тоже очень важно. Дело в выверенности. Каждое пятно, каждая лужайка, фонарик, заборчик, дверь, окно — все облюбовано, ничто не брошено, все чье-то. Важно, что это кем-то придумано, кем-то ухожено. Там все понимают: это мое.

В наших необъятных просторах, в нашей неухоженной пустоте тоже есть красота, но она где-то теряется.

Спросите любого архитектора — что стало происходить в архитектуре в хрущевские и застойные времена? Пусть до того архитектура была немного странная, имперская, сталинская, но все-таки это была архитектура. А потом как в фильме «Ирония судьбы»: все типовое, безликое, коробочки — вот он, идеал. О каком дизайне тут может быть речь?

Привить вкус можно, научить можно. Это надо воспитывать прямо с детства, открывать детям горизонты, возить их в Европу или в ту же Японию. Ведь при дурном вкусе погоня за красотой, к сожалению, часто превращается в красивость: какие-то безумные цветы из пластиковых бутылок. Все ахают, ставят «Класс!» в «Одноклассниках»: ой, здорово, своими руками сделал! А это на самом деле ужасно.

Человек хочет сделать красиво, но у него корней нет, видения нет, он не знает, как. Я себя еле сдерживаю, чтобы в таких случаях не написать в комментариях гадостей.

— Если представить, что в нашей стране не прерывалась бы традиция, то каким бы сейчас был русский дизайн?

— Во-первых, он бы был. Русский дизайн, собственно, при советской власти и перекочевал в Европу, они сами далеко не всё придумали. Конечно, развили, додумали, но корни-то дала Россия. Художников в революцию особо не трогали, были у нас авангардисты и в 20-е, и в 30-е годы. А соцреализм 40-х-70-х годов просто задушил всё это искусство окончательно. Живопись 20-х-30-х — это был новый виток развития, но по известным причинам все инакомыслящие советские художники были вынуждены уйти в подполье или уехать из страны.

— Жене, маме, которая выбирает вещи для дома, на что следует обратить внимание, чтобы воспитать у детей хороший вкус?

— Во-первых, нужно обратить внимание на то, что есть такая вещь, которая называется стиль. Вкус — это очень индивидуальное, а стиль — это уже что-то более конкретное. Если критериев измерения вкуса нет, то критерии того, придерживается ли человек стиля, очень даже есть. Очень важно найти в окружающей действительности ориентир. По большому счету, мы практически ничего не создаем с нуля, но все равно от чего-то отталкиваемся. И в этом нет ничего плохого. Творческий человек — это не тот, который вдруг сел и что-то изобрел, а тот, который набрел на какую-то новую жилу в уже существующем месторождении.

Если говорить о стилях, то в своем доме, в своей одежде нужно выбрать какой-то стиль и стараться его придерживаться. Его можно развить, можно стили смешать, но если у тебя есть в голове какое-то представление (например, это может быть минимализм или древнерусский стиль, японский, скандинавский стиль — каждый стиль уникален, временем отточен), то можно развивать это и дальше.

Если же дело касается каких-то визуальных моментов, то это должно быть цветовое сочетание, приятное для глаз.

— А если хочется чего-то не общепринятого? Например, приятным сочетанием кажется зеленое с розовым?

— «Общепринятое» — это не просто что-то, о чем договорились люди. Это какая-то объективная реальность. Не надо забывать, что каждый человек — это отдельная реальность, и у него могут быть свои собственные сдвиги по фазе. Если ты не такой как все, «с чудинкой» — я сейчас в самом плохом смысле слова это говорю — тогда можно все. И вот такие люди как раз двигают прогресс. Но если в тебе этого нет, если другие не считают, что ты не такой, как все, то лучше не выпендриваться. А тот, кто на самом деле не такой, как все — он и спрашивать никого не будет.

— У моей знакомой дочь сейчас вошла в переходный возраст и требует, чтобы все в ее комнате было окрашено в черный и красный цвета — обои, мебель. Нужно ли такому желанию подростка идти навстречу?

— Можно. Но, что интересно: все вещи, прежде чем обрести себя в мире, были нарисованы. В этом состоит искусство дизайна. Художники рисуют то, что уже и так есть, а дизайнеры сначала рисуют несуществующую ситуацию, а потом она осуществляется. Все — упаковку, полотенчико — нужно сначала нарисовать, потому что никто не будет ткачихе объяснять на пальцах, какой нужно воплотить рисунок. Сначала нужно сделать эскиз.

Так и с этой девочкой — пусть садится, ищет это все в интернете и делает коллаж. Или рисует, в зависимости от того, что она умеет. Не родители должны это делать, конечно, — это же не их идея. Вот пусть она создаст эскиз, и потом все вместе обсудят это на семейном совете. Если это все «на ура» и всем нравится, то почему бы не воплотить это в жизнь? А если она в процессе творческого поиска увлечется и придумает еще десять вариантов? Для того он и нужен, творческий поиск, чтобы найти. Творчество — это поиск вариантов.

Беседовала Ольга Гуманова

Биографическая справка:

Залегина Елизавета Владимировна, 1973 года рождения.

В 1991 году окончила Московскую среднюю художественную школу при институте им В.И.Сурикова (ныне МАХЛ РАХ). По результатам окончания без экзаменов зачислена в МГХАИ им. В.И.Сурикова.

В 1997 году с отличием кончила Московский государственный академический художественный институт им. В.И. Сурикова по специальности «Станковая графика».

Лауреат премии «Новые имена» 1991 года. Стипендиат Президентской стипендии за 1998 год.

С 1997 года по 2009 год преподавала «Рисунок» и «Живопись» в Московском академическом художественном лицее РАХ на Архитектурном отделении.

Залегина Е.В. занимается разработкой методик преподавания академического рисунка и живописи. С 1998 года и по сей день, Залегиной Е.В. прочитано более 15-ти семинаров по повышению квалификации и проведены мастер-классы по проблемам преподавания композиции, рисунка и живописи для преподавателей и руководителей Художественных школ и школ Искусств в таких городах России как: Архангельск, Абакан, Петропавловск-Камчатский, Самара, Саяногорск, Саров, Сыктывкар, Тамбов, Томск, Улан-Удэ, Южно-Сахалинск.

С1997 года Залегина Е.В. является участником многих выставок. Член союза художников России с 1998 года.

С 2007 года преподаёт «Рисунок» и «Живопись» в РГУИТП.

Фото из личного архива Елизаветы Залегиной