Заседание 27. История о лесном городе. Часть первая

Читайте также: Заседание 26. История о Грустном Короле. Часть вторая

Он стоял среди дремучих лесов, на берегу тихого лесного озера. Город был небольшой, но очень красивый, а тем, кто там жил, он казался самым прекрасным городом на земле.

Город был счастливый: уже многие века войны и прочие бедствия обходили его стороной. Давным-давно, затерянный среди лесов, он исчез с карты королевства Каллистэ. Тайные тропинки к нему знали только его обитатели.

Однажды в этом городе в одной семье родился мальчик. Разумеется, для его родителей это событие было самым важным на свете.

Хотя мать, взглянув на ребенка, вздохнула.

— Опять мальчик! — разочарованно произнесла она. — А я так хотела родить, наконец, дочку! Видно, Небеса прогневались на меня!..

— Молчи, жена! — с притворной суровостью крикнул ошалевший от счастья отец. — Грех тебе жаловаться! Подумать только, девятый сын!.. Сосед лопнет от зависти: его жена на днях родила двенадцатую девчонку!

— О, счастливица! — вздохнула жена.

— Сосед напился и орал, что прогонит из дому и ее и всех ее дочек, — сказал муж.

— Какие же вы, мужчины, глупые! — с укоризной проговорила женщина. — Ах, я готова хоть сейчас взять себе всех бедных девочек!

— Сосед ничего нам не отдаст, — усмехнулся муж, — даже дочь. Ты же знаешь, как он ненавидит нас из-за наших сыновей!

— Ах, да я же пошутила! — устало вздохнула женщина. — Ладно, дай мне сюда моего лягушонка… Смотри-ка, если его запеленать, никто и не скажет, что это мальчик. Ладно, будет мне вместо девочки, пока не вырастет!..

Отец хотел было возразить, но мать, отдав дитя тетушкам и бабушкам, уже уснула.

На следующий день отец дал мальчику имя. Мать, прослезившись, не преминула рассказать родственницам, как она мечтала, выбирая имя для будущей дочки, а тут такое разочарование!..

Родственницы утешали ее, уверяя, что у нее обязательно будут дочери, но она только вздыхала в ответ. Впрочем, женщина не была так печальна, как хотела казаться. Ведь она все равно любила своего неудалого лягушонка.

Мать шила ему красивые чепчики и рубашечки, наряжала его, как куколку. Отец только посмеивался. Он слишком любил свою жену, чтобы отказать ей в таком невинном удовольствии.

Зато восемь старших братьев не очень-то жаловали малыша. Когда он подрос, они не захотели водиться с ним и обзывали девчонкой. Однажды мальчик прибежал к родителям в слезах.

— Они не берут меня играть! — плакал он.

Говорил он еще совсем плохо, и только мать понимала его лепет.

— Они говорят, я мамкина дочка! — жаловался малыш.

Мать огорченно вздохнула. Отец взял сына на руки.

— А во что они играли? — спросил он, желая отвлечь малютку от слез.

— В королей, — отвечал мальчик.

— Во что? — не понял отец. — В какое такое «о-о-ле»?

— В ко-ро-лей! — с досадой повторил малыш, но родители все равно ничего не поняли.

— Ладно, объяснишь, когда говорить научишься, бедняжка О-о-ле! — вздохнул отец.

— Не плачь, глупенький, О-о-ле, — подхватила мать. — Пойдем, я тебя умою!..

— Не хочу! — взвизгнул мальчик и спрятался под стол.

Больше он никогда никому и ни на кого не жаловался. Что толку жаловаться, если вместо помощи ты получаешь дурацкие прозвища? Кстати, с тех пор и родители, а следом за ними и все люди в городе стали звать мальчика О-о-ле. Потом, когда история с игрой в королей окончательно позабылась, и ударение, по законам местного языка, переместилось с последнего слога на первый, на свет появилось новое имя: Ооле. Как звали мальчика на самом деле, никто уже и не помнил.

***

Прошло несколько лет. Маленький мальчик подрос. Ему шел уже восьмой год, ему хотелось играть с другими мальчишками, бегать по дворам и проказничать. Но мать по-прежнему не разрешала ему уходить на соседние улицы и строго-настрого наказывала гулять только под окнами дома. Мальчик повиновался. Ооле уныло бродил по улице, глядя на свои нарядные сапожки, и держался подальше от стен, чтобы не испачкать ненароком куртку или штаны.

Мать и ее подруги умилялись, глядя на такого послушного мальчика. А ему даже и в голову не приходило сбежать из-под бдительной опеки: во-первых, он обещал слушаться маму, а во-вторых, ему больше нравилось гулять подальше от сверстников. Дети начинали дразнить его, едва завидев одного.

Но вот однажды во время одной из таких прогулок, маленький Ооле забрел в самый дальний конец улицы и услышал, как за углом кто-то тихо всхлипывает. Мальчик подумал, что не нарушит запрета, если всего лишь заглянет за угол дома — хотя это была уже соседняя улица.

Он завернул за угол и увидел девочку. Она сидела на холодной мостовой, прижавшись к стене дома, и плакала. У девочки были растрепанные волосы, босые ноги, платье ее было сшито из самого простого полотна, а поверх него красовался грубый кожаный фартук подмастерья, который был ей велик. Девочку нельзя было не узнать. Разумеется, это была Гали, младшая — двенадцатая — дочь знаменитого на весь мир мастера музыкальных инструментов.

Увидев ее, Ооле остановился в растерянности. Гали подняла голову и, взглянув на него, со злостью проговорила:

— А, это ты, Мамкина Дочка!

— А, это ты, Сынок Без Порток!

Гали заплакала еще громче, а за нею следом заревел и мальчик. Оба были уязвлены в самое больное место.

— Ну вот, сопли распустил, дурачина! — проговорила сквозь слезы Гали.- Тебе-то о чем тужить? Ты вон какой, чистенький, в сапожках…

Гали утерла нос рукавом и продолжала:

— Можешь гулять, сколько угодно… работать тебя не заставляют!.. А я… я, может, хочу с девочками поиграть, а они меня только дразнят. Везет им: у них куклы, наряды… а у меня…

Гали вытянула руку и растопырила пальчики перед носом Ооле.

— Вот, гляди, белоручка! — всхлипнула она. — С утра до ночи… в мастерской… поранюсь, а отец только тумаками и жалеет!..

Но мальчик тоже не пожалел девочку. Он с завистью глядел на ее маленькие, но уже покрытые шрамами и мозолями руки. Ах, если бы она знала, как он хотел учиться! Но его отец, знаменитый учёный и врач, считал, что младший сын, воспитанный в баловстве и неге, не будет хорошим учеником. Старшие братья прогоняли его, когда он тайком пробирался в комнату, где отец учил их составлять лекарства или читать древние книги.

Жалобы Гали казались мальчику ужасно глупыми. Но сам он жаловаться не стал: она ведь все равно не поймет. Поэтому Ооле постарался перестать реветь и утер слезы. Гали продолжала плакать.

— Как будто я виновата, что я девочка! — говорила она. — Если отец с матерью так хотели мальчика, то почему они взяли меня? Я своими ушами слыхала, что детей находят в заячьей капусте… Неужели им лень было поискать как следует?!

Ооле призадумался. Про заячью капусту он тоже слышал. Он сразу подумал про свою мать. И впрямь: если ей так хотелось иметь дочку, почему она подобрала его? Непонятно. Мальчик вздохнул.

— Если бы я только могла, я сама пошла бы в лес и принесла отцу сына!- всхлипнула Гали.

— Тебя тоже не пускают за ворота? — сочувственно спросил Ооле.

— Да стану я спрашивать, дуралей! — с насмешкой отвечала Гали. — Я уже сто раз бегала в лес без спросу… Мне, конечно, доставалось от отца, но не до смерти же!.. Я была в лесу, я разведала, где растет подходящая капуста. Но я не могу найти ребенка одна! Разве ты не знаешь, что для этого обязательно нужен муж, а у меня его нет!

Мальчик вздохнул опять. Уж если Гали без мужа не обойтись, но ему без жены и подавно. А как было бы славно найти маме дочку!.. И тут ему в голову пришла светлая мысль.

— Послушай, Гали! — воскликнул он. — А если я буду твоим мужем, а ты — моей женой?

Гали хлюпнула носом и недоверчиво взглянула на мальчика.

— Ты?.. Мужем?.. А не обкакаешься? — поинтересовалась она.

Мальчику стало так стыдно, что он чуть не ушел. У себя дома он слыхал столь грубые слова только от братьев, да и те произносили их шепотом, чтобы не услыхали мать или отец… А уж девочке и вовсе не пристало бы так говорить!..

— Для того, чтобы стать мужем и женой, — рассказывала тем временем Гали, — нужно идти на другой берег Озера. Ты хоть раз видел Озеро?.. А, что с тебя взять, трусишка!.. На том берегу растет Священная Сосна. Она такая высокая, что ее верхушка достает до самого Неба. Нужно дотронуться рукой до ствола и произнести обет верности. Священная Сосна услышит его, и ее ветки расскажут о нем Самим Небесам. Ну как, испугался?

— Нет, — соврал Ооле.

— А потом мы пойдем в лес искать дитя, — продолжала Гали, — кто знает, сколько времени это займет? Дома нас точно хватятся. Мне-то не привыкать к колотушкам, а каково тебе придется, неженка?

— Потерплю, — твердо проговорил мальчик.

Его еще ни разу в жизни не наказывали, однако он не сомневался, что это очень больно. Его старших братьев отец иногда порол розгой, и они всегда очень громко кричали.

Гали посмотрела на нового приятеля с некоторой досадой: странно, что он не испугался. Неужели, этот маменькин сынок такой же смелый, как она сама?

— Ну, тогда идем, — сказала Гали, поднимаясь и беря мальчика за руку.

И она повела его куда-то по городским улицам, которых он никогда еще не видел.

Кривые, узкие, словно колодцы, улицы были полны сумраком и прохладой, несмотря на то, что в небесах вовсю сияло жаркое летнее солнце. Мальчик шел, задрав голову кверху. Он смотрел на высокие стены домов, на башенки и шпили и на осенявшее их ослепительно синее небо.

Последняя улица вывела детей прямо к городской стене — древней и потому невысокой. Ооле вскрикнул: его взгляд потерялся в небесном просторе, сиявшем над грубой каменной кладкой.

— Небо такое большое?! — спросил он у Гали.

Но девочка только усмехнулась и потащила взволнованного спутника к городским воротам.

Ворота города запирались только ночью. Сейчас они были слегка приоткрыты: как раз настолько, чтобы сквозь них мог пройти человек. Гали пошла первая, а за ней, оглядываясь, с опаской последовал мальчик.

— А нас не поймают? — с тревогой спросил он у девочки.

— Тихо! — шепнула она, показывая на дремлющего в тени воротной арки седенького привратника.

Дети на цыпочках, затаив дыхание, прокрались мимо него и припустили во весь дух. Пробежав несколько шагов, Ооле остановился. Яркий свет ослепил его; ветер, сильный и радостный, плеснул ему в лицо. Мальчик задохнулся, изумленно распахнув глаза.

— Ах, Гали! — воскликнул он. — Как здесь красиво!..

Раскинув руки, словно надеясь взлететь, Ооле шагнул прямо в синеву летнего полудня. Волшебное царство вековых лесов раскрывалось перед ним. Почти у самых его ног сияло Озеро. Где-то там, в глубине, его вода была, наверно, темна и холодна, как ночь, а у берега прозрачные волны с тихим шорохом набегали на мокрые камушки. На дальнем берегу дремал заповедный бор. Голубые кроны сосен пели в глубине небес. Солнечный ветер был полон их тайного зова.

— Эй, ты куда?! — крикнула Гали, видя, как мальчик, словно заколдованный, побрел к озеру.

Вода, тихо прошелестев, набежала на его новые сапожки, но тут спутница сердито схватила его за руку и поволокла куда-то вдоль берега.

— Какой же ты дурной! Нам же некогда! — сердилась Гали.

Немного в стороне от Озера, на опушке леса паслось большое стадо. Коровы, козы, овцы разбрелись по зеленому лугу. Стреноженные кони паслись, неуклюже подпрыгивая. Вдоль ручья носились жеребята.

— Нам нужно взять лошадь, — сказала Гали и повела мальчика в кусты, тянувшиеся вдоль опушки леса.

Обойдя стадо и спящих пастухов, дети приблизились к лошадям. Гали тихонько свистнула. Пасшийся неподалеку серый конь поднял голову.

— Это папин Ураган, — сказала Гали.

Ураган приковылял к лесу, девочка ловко распутала ремни уздечки, сунула коню в рот удила и кинула поводья спутнику:

— Держи, а то уйдет!

Ооле взялся за поводья и посмотрел коню в глаза. Ураган нагнул шею и с любопытством обнюхал маленького человека. Мальчик робко погладил теплую морду. Конь стоял смирно. Гали развязала ему ноги и подвела Урагана к высокому пню. Ооле с уважением смотрел, как девочка, встав на пень, перебирается с него на лошадиную спину.

— Ну, что ты стоишь? — обернулась к нему Гали. — Давай, садись за мной!

Сердце мальчика екнуло от страха, но он не показал виду. Он храбро залез на высокий пень. Дальше дело пошло хуже. Ураган, почуяв свободу, нетерпеливо топтался на месте. С превеликим трудом Ооле вскарабкался на его гладкую спину. Гали не преминула сказать, что в жизни не видала такого неуклюжего увальня, как он.

— Теперь держись крепче, — велела она, натягивая поводья.

Ураган тряхнул головой и отошел от пня. У мальчика захватило дух. Теперь, глядя с высоты лошадиной спины, он понял, что земля может быть опасной… Вдруг он упадет? Вдруг Ураган сбросит его?..

Но серый конь покорно исполнял волю маленькой хозяйки. Он, похоже, был рад своим седокам. Он рад был отвезти их в свою сказку. Ооле знал, когда она начнется: вот сейчас Ураган выйдет из-под лесной сени на простор полей, и… Как замерло сердце, когда навстречу дохнул теплый, душистый ветер! Он как будто звал: давай же, лети ко мне!.. Гали что-то крикнула и толкнула коня босыми пятками. Серый всхрапнул и галопом устремился вперед.

Мальчик захлебнулся ветром, солнце ударило ему в глаза. Ему показалось, что послушный Ураган взбесился. Ооле отчаянно схватился за Гали. Он подумал, что сейчас непременно упадет. Девочка, конечно, была рада, что он, наконец, испугался.

Впрочем, боялся Ооле недолго. Мгновения летели, а он все не падал. Сквозь песню ветра и топот копыт он слышал, как Гали понукает коня. Ее голос звенел задором. Мальчик открыл зажмуренные глаза и, оглядевшись, чуть не закричал от счастья. Они летели, летели как на крыльях над цветущим разнотравьем, они купались в потоках ветра, словно птицы! Ураган яростно храпел, взрывая копытами покорную землю. Мальчик понял: это он так радуется. Могучий конь радуется свободе, ветру, своей дикой силе, сияющему простору полей…

Огибая Озеро, они ехали сначала полями, а потом — по берегу. Ураган скакал по самой кромке воды, и юных всадников обдавали прохладные брызги. Дети приближались к дальним борам, и им казалось — лес плывет к ним навстречу. На их глазах над спокойной гладью Озера вырастали стройные стволы, голубые кроны сосен закрыли полнеба… Гали отпустила поводья. Ураган перешел на шаг. Всадники молча смотрели на заповедный лес.

— Вон там, видишь? — шепотом проговорила Гали. — Это Священная Сосна!..

На опушке бора стояло исполинское дерево. У мальчика закружилась голова, когда он посмотрел на его далекую крону…

— Слезай, — шепнула Гали, — дальше нужно идти пешком…

Ооле сполз со спины Урагана и на земле почувствовал себя совсем маленьким. Священная Сосна, казалось, стала еще выше… Дети оробели.
— Посмотри на меня! — взволнованно обернулась Гали. — Я хорошо выгляжу?..

— Неплохо, — успокоил ее мальчик.

— Ты наверняка врешь, противный маленький подлиза! — рассердилась Гали. — Немедленно говори правду, иначе я тебя стукну!

— Ты выглядишь как обычно, Но лучше тебе было бы умыть лицо и перестать браниться!..

Гали бросилась к Озеру. Ооле остался с Ураганом. Серый конь шумно вздохнул и потянулся к траве. Мальчик стоял и смотрел на сосны. Они пели! Позади плескалось Озеро. Ветер ласкал землю. Теплое синее Небо сияло над зеленым царством июня. Сейчас Оно услышит их клятву, сейчас они подойдут к Священной Сосне: прекрасное дерево уже ждет их. Сосна стоит, как королева в окружении своих придворных; вся земля будет слушать слова, которые скажут двое детей…

Гали тихо подошла и встала рядом с мальчиком. Ооле посмотрел на нее и улыбнулся. Девочка умылась и пригладила растрепанные волосы, но главное — с ее лица исчезла презрительная гримаса. Она посмотрела на мальчика испуганными глазами.

— Послушай, а мы ведь должны пообещать, что будем любить друг друга! — жалобно проговорила она.

— Я знаю. Я постараюсь, — кивнул Ооле.

— А я? — Гали чуть не плакала.

— Ты тоже постарайся, — сказал мальчик и взял ее за руку.

Они подошли к Сосне и приложили дрожащие ладошки к горячей серебристой коре. Ствол тихо гудел. Из трещин в коре сочилась прозрачная смола: душистые капли ярко сверкали на солнце.

— Священная Сосна плачет, — прошептала Гали.

— Почему?

— Никто не знает. Все деревья плачут. Росой плачут травы, и дождем — Небо. Земля плачет родниками — плачет и поет… Весь мир поет и плачет, а люди не слышат…

— Я слышу, — сказал Ооле.

— Я тоже…

Они долго стояли у Сосны, шепча свои клятвы. Рядом вздыхал серый конь.

— Ну, вот и все, — вздохнула Гали; она опустила руки и посмотрела в Небеса. — Идем? — обернулась она к мальчику.

… Они молча шли по тихой лесной тропинке, ведя в поводу Урагана. Они слушали лесные голоса. Они ловили лучи солнца. Иногда из травы им улыбался кустик земляники.

— Тут прошел Великий Конь с Восточных Гор, — говорила Гали. — Он приходит каждый год на заре июня. Сам он огромный, серебряный, как снег, а глаза у него алые. Он прячется в утренних туманах. Он бродит по лесам, и там, где упадут его слезы, вырастает земляника, чьи ягоды алы, как кровь, потому что Великий Конь плачет кровавыми слезами…

— Почему? – Спрашивал Ооле, срывая яркие сладкие ягодки.

— У него нет всадника, — молвила Гали.

Тропинка привела их на поляну, где в изобилии рос зверобой. Ооле слыхал, что эта трава целебная и попросил Гали повременить: он решил нарвать зверобоя для отца.

Гали улыбнулась и растерла в ладошках несколько бутонов. Ее руки стали лиловыми. Мальчик изумленно ахнул и принялся срывать желтые цветочки: ими он раскрасил лицо себе и своей спутнице.

На поляне был родник и небольшая лужица, где вода оставалась ледяной даже в самую жару. Дети легли на животы над прозрачной лужицей, пытаясь рассмотреть свои отражения.

— Хорошо, — задумчиво вздохнул мальчик, глядя, как над темным каменистым дном слабо колышется студеная вода, — ах, как же здесь хорошо!..

Целый день дети бродили по лесу, ища заячью капусту. Капусты было много, а вот младенцев – ни одного. Они очень расстроились, когда поняли, что им придется возвращаться в город ни с чем. То есть, расстроился мальчик, а Гали еще и рассердилась. Она опять стала браниться, сказала, что все из-за него, и взяла с мальчика клятву, что он никому не расскажет, где они пропадали весь этот день. Она не любила рассказывать о своих неудачах….

… Вернувшийся домой в сумерках, Ооле был встречен бурными слезами матери и гневным взором отца. На вопрос «Где ты был?» мальчик ответил, что просто гулял один за городскими воротами.

— Прекрасно! — грозно произнес отец. — Но позволь тебя спросить: кто тебе разрешил уйти так далеко от дома?!

— Мне никто не разрешал, — признался сын.

Он и не подумал, что его честный ответ мог показаться кому-то дерзким.

— Полюбуйтесь на него! — вскричал отец (старшие братья злорадно усмехались). — Вот до чего доводит слепая женская любовь! Этот молокосос не уважает отца! Ну, постой, голубчик, сейчас ты узнаешь, что такое отцовское воспитание!..

Отец схватил сына за шиворот и поволок в классную комнату. Ах, сколько раз мальчик в мечтах представлял себе, как отец приведет его сюда и посадит за длинный стол вместе с другими братьями!.. Но теперь, оказавшись перед заветной дверью, Ооле похолодел и задрожал от страха.

Втащив сына в комнату, отец сорвал с мальчика цветной поясок и велел спустить штаны. Стиснув зубы, чтобы не разреветься, мальчик исполнил приказание. Отец толкнул его на лавку. Ооле зажмурился и приготовился к мучительной казни. Он еще раз вспомнил как ужасно вопили под розгой старшие братья… Его страх был так велик, что он не почувствовал удара: он только услыхал свист розги и…

… и открыл глаза, лежа на своей кроватке. Странно. Неужели, ему все приснилось? Ооле пошевелился и ойкнул, ощутив боль пониже спины.

— Ах, сынок, что же ты наделал! Зачем ты прогневал отца? — промолвила, утирая слезы, сидевшая у постели мать. — Зачем ты нарушил наш уговор? Зачем ушел с улицы? Зачем сбежал из города?

Мальчик только вздохнул. Как он мог ответить? Ведь он поклялся никому не рассказывать об их с Гали смелой затее… Ах, если бы он только мог во всем признаться! Возможно, отец не сердился бы, и мать простила бы его, если бы только они узнали о его благородной цели!.. Но нет: он должен сносить упреки и побои, и все из-за этой злой и грубой девчонки!..

Тут Ооле снова чуть не разревелся: он вспомнил о клятве у Священной Сосны. Ведь он поклялся любить Гали!..

— Ах, мама! — простонал мальчик. — Скажи, как любить того, кого не любишь?!

Мать горько вздохнула. Она подумала, что сын говорит так о своем отце. Конечно, ее муж обошелся с ним слишком сурово. До сих пор малыш не знал боли и унижения. И теперь, конечно, он не может любить своего мучителя. Так подумала женщина и ответила:

— Ах, сынок! Чтобы полюбить кого-то, ты обязан сначала простить его!..

— Но это так трудно! — возразил мальчик.

— Увы, это и в самом деле нелегко! — согласилась мать. — Но нужно умолять Небеса, чтобы Они даровали тебе силы… А еще, — молвила она, подумав, — ты должен помнить добро, которое сделал тебе тот человек и пытаться отплатить ему тем же!

Ооле вспомнил объятый ветром простор. Он вспомнил Озеро и скачку на Урагане, и заповедный бор, и историю про Великого Коня, и солнечную поляну, и чистый холод источника, и теплую тишину леса. Все это подарила ему Гали… Надо бы и ему подарить ей что-нибудь хорошее!..

— Медовую коврижку, — прошептал мальчик и, успокоенный, заснул.

А на следующий день он понял, что обязан Гали гораздо большим счастьем. Проснувшись, он услыхал, как отец за стеной говорил:

— Мальчишка теряет сознание от одного удара розгой! Неслыханно! И это будущий мужчина?!.. Будь я проклят, если он сегодня же не отправится вместе с братьями на урок фехтования! Там его научат мужественно переносить боль!..

Ооле подпрыгнул и чуть не завопил от радости. И, хотя на уроке фехтования ему досталось вдоволь и ударов, и насмешек, он молча смахивал слезы и, закусив губу, еще крепче стискивал рукоятку деревянного меча. Мальчик думал о том, что отец, может быть, заметит его усердие и станет учить своему ремеслу вместе с прочими братьями… но отец не спешил признать его достойным такой чести.

Продолжение следует…