«Всеобщая тетушка»

Она ходит по супермаркету с тележкой. Вот во фруктовый ряд зашла, груш и бананов взвесила. Пару баночек с детским питанием заодно положила, Васятка любит черносливовое пюре, ему и полезно оно, а Серафимка от простого яблочного балдеет.  В отделе игрушек очень придирчиво выбирает машинку. Надо, чтоб была отечественная, а не китайская, и лучше всего камаз. Вася камазы уважает. Ну, хорошо, не камаз, а приблизительно-условный грузовичок, но сделан где-то под Калугой, а не в провинции Чань-Мынь.

А что у нас для девочек? Матушки-светы, ну и кукол теперь делают. Вокруг черепушки жалкие пучки волос, а в середине – лысина. Соня увидит такую и зарыдает. Потому что я бы точно зарыдала. Поэтому мы Соне на Новый год немецкую пупсиху подарим, а сейчас просто набором посуды ограничимся. И диском со сказками. И набором заколочек. И раскрасок, раскрасок побольше, потому что кроме Сони есть еще Маша и Ксюша. «Ой, я дура беспамятная, а Яшке-то, Яшке-то что? Разве что вот ледянка симпатичная. Всё равно он с горки на чём попало катается, а так хоть штаны лишний раз уцелеют».

Она расплачивается на кассе, денег не остается даже на буханку, но лицо довольное. Ни одно дитё не почувствует себя обделенным.

Это вы о многодетной маме, да? — спросят меня.  Нет, это рассказ не о мамских радостях-заботах.

Всем этим детям моя героиня даже не тетушка, хотя они с легкой руки мальчика Серафима зовут её «тетя Аня». Серафим и Ксюша, Маша и Яша, Соня и Вася – дети Аниных подруг. В своё время, еще в университете, подруги повыходили замуж и повывели птенцов.

Все, кроме Ани. Она осталась одинокой, хоть не без «прошлых увлечений». Одна у неё отрада – возиться с детьми подруг. С чужими. Но с чужими ли? Она помнит, кто из малышей чем болел и кто какие мультики любит смотреть, у кого когда день рождения и кому сколько стукнет на будущей неделе.

И только Анина мама недовольна.

— Куда намылилась?

— К Оксане. Я обещала её девчонкам бисер отвезти и хоть самую простую технику плетения показать.

— И до каких это пор ты чужих детей нянчить будешь? Я дождусь внука своего, или нет?

— Дождешься, мама, дождешься.

… Таких, как Аня, в народе называют пустоцветами. Ей за тридцать. Это время, когда за паровозом бегут самые отчаявшиеся, кому везет, те впрыгивают на ходу в обшарпанный вагон, и поздно обнаруживают, что за окном проносятся цветущие сады и таинственной красоты леса, а вам, мадам, а не мамзель (ну что, дождалась?), теперь дышать табачной копотью и несвежими занавесками. Так вот Аня не бежит за паровозом. У неё работа, любимые книги, фильмы, общение с любимыми подругами и их малышнёй. И я никогда не слышала от неё нытья и жалоб на одиночество.

Она не то, чтобы счастлива, она спокойна. Можно сказать, смирилась с неизбежным. А вот все эти Машеньки-Яшеньки-Сонечки для неё любимая тема в разговоре и не каждая мамаша, наверное, способна часами расписывать, кто что сказал и какую рожу на обоях нарисовал. Правда, надо заметить, дети виснут на ней, как на груше, и даже в честь неё называют кукол и плюшевых медведиц.

— А что такого, собственно, — говорит Аня мне. Я единственная, кто у неё остался из бездетных и незамужних подруг. Она мечтает выдать меня замуж, естественно, но мечтает как-то «платонически» и дальше вопроса «когда ж мы на твоей свадьбе-то клюкнем и когда ж я твою ляльку понянчу» дело не идет. Есть прирожденные свахи среди нас. Но Аня в их число не входит. – Так вот, и в старину же не все девки взамуж шли. Кто-то оставался в девках…

— И в монастырь шел.

— Монастырь не для меня, там физический труд, много его! – Аня в притворном ужасе машет руками. – А я лентяйка и белоручка, городская, в общем, штучка. Но вот читала я разные мемуары старинные, там часто упоминаются такие всеобщие тетушки, старые девы, обожаемые детьми, у которых всегда конфета в кармане, сказка наготове и добрый совет, когда подрастет чадо. Я, наверное, такой вот всеобщей тетушкой и являюсь. Неплохо, да?

Я не знаю, что и сказать в ответ. В моем-то детстве никаких подобных дам вокруг не крутилось, а, может, и зря. Вспомнилась пословица, встреченная у Лескова: мать Софья обо всех сохнет. Как будто про неё! «Ты не тётя Аня, ты мать Софья!», хочу я сказать ей. Но вовремя сдерживаюсь, еще обидится. Завтра она поедет к маме Ксюши и Васи, повезет маленький праздник в магазинном пакете и что-нибудь к чаю. Подружка довольна будет, малыши тоже, а Аня будет радоваться их радостью.

И только мама будет ворчать.