Учитель водит ручкой по журналу, и внутри все сжимается. Знаком вам этот страх? И фоновое чувство: «У меня ничего не получится». Это и есть так называемый скрытый учебный план массовой школы — ценности, установки, модели поведения, которые транслируются ученикам исподволь. Но в силах любого человека его изменить. Даже если у вас нет педагогического образования или вы долго были в декрете, Алена Маркович знает, что вам предложить. Ее проект «Учитель для России» шестой год готовит энтузиастов и отправляет их в российские школы. Получается ли у них изменить скрытый учебный план и как сама Алена преодолевала его в себе — читайте в интервью.

«Я могу все, что захочу»

Чего вы больше всего боялись, когда создавали проект «Учитель для России», по какому поводу переживали?

Мне пришлось переехать в Москву, а в Санкт-Петербурге остался муж, с этим, в основном, и были связаны переживания. После принятия решения об официальном старте в феврале 2015 года все произошло достаточно быстро, радость точно перевешивала страхи. До этого мы готовили программу к запуску полтора года — разговаривали с молодыми учителями, директорами, пытались понять, возьмут ли они на работу людей без образования, искали финансовых партнеров. Постепенно все сложилось.

Мы всех очень рьяно убеждали, что, конечно, есть люди, которые захотят стать учителями и переехать далеко, но на 100% не могли быть в этом уверены. Помню, что во время первой презентации программы я слушала себя и не верила, что вот, мы сейчас всем этим красивым успешным людям предлагаем уехать из Москвы в неизвестную даль.

Какая история убедила вас, что вы на правильном пути?

В проекте «Учитель для России» есть детская конференция «Мысли вслух», дети выбирают любую тему для выступления, лишь бы волновала. То, что я услышала на первой конференции, меня совершенно поразило. Дети рассказывали о пережитом в школе насилии и о том, что можно сделать, чтобы его было меньше. От учителя я знала, что обычно они сидят на задней парте и ни в чем не участвуют, а тут такая серьезная тема. Для меня это косвенное подтверждение того, что мы даем ребенку ощущение значимости, он знает, что его мнение важно и имеет право высказываться.

Меня вдохновляют истории многих наших учителей. Например, у нас есть учитель ИЗО Татьяна Миленина. Она носит яркую одежду, дреды — школы не всегда готовы к такому облику учителя. Но благодаря Тане рисует вся школа, это больше, чем уроки ИЗО — скорее, умение выразить себя. Таня хочет собрать целую «банду» коллег и поменять представление о том, чем может быть рисование в школе. Это меня очень вдохновляет.

Или, например, наша выпускница Аня Комарова решила остаться в Тарусской школе после двух лет работы. Она очень увлеченный биолог, ее ученики, некоторые из которых не интересовались биологией, выигрывают олимпиады на уровне России. Я счастлива, что ребенок из Тарусы, благодаря Ане, чувствует волшебное «я могу!». Это может полностью поменять его жизнь.

Потому что чаще всего дети из массовых школ не верят в свои силы?

Да, такого очень много. Это так называемый «скрытый учебный план». Есть официальный: математика, русский, а есть скрытый — те ценности, установки, модели поведения, которые транслируются детям исподволь. В школе зачастую он звучит так: «У тебя ничего не получится». В началке у ребенка что-то не вышло, ему довольно быстро сказали: «Ну, все ясно с тобой, сиди». Или просто не заметили, недоработали с ним что-то. И он сидит, ничего не делает, даже не пытается. Один наш учитель из сложной школы, когда пришли результаты срезов, а динамики у класса не было, сказала: «Ну, может для кого-то это и не результат, а для меня важно, что они не отложили листочек с заданием. Они сидели и писали. А потом пришли ко мне разбирать ошибки».

Если скрытый учебный план массовой школы «У меня ничего не выйдет», то на какой план его меняет ваш проект?

У меня получится, я могу в этом разобраться. Я могу все, что захочу.

Одна из школ, участниц проекта «Учитель для России»

Уговорить старенькую учительницу поработать еще годик

Вы говорили, что до проекта «Учитель для России» не так часто выезжали за пределы крупных городов. И первые поездки по стране вас поразили. Чем?

Первая поездка была во многом для меня антропологической экспедицией. Мы приехали в город, достаточно крупный по западным меркам, 25 тысяч жителей. Но для человека из российского мегаполиса это просто деревня. Кроме школы и магазина, нет ничего. Нет кафе, кино, музея, красивой библиотеки. У ребенка есть дом и школа, куда еще надо ехать на автобусе, потому что школы укрупняются. Получается, учитель, которого ты видишь каждый день, и создает твой мир.

В сельской местности — другая реальность. Овечки бегают, коровы, люди немного по-другому разговаривают. Там очень много гостеприимства и домашнего тепла, тебя сразу тащат пить чай и что-то рассказывать. Чувства противоречивые. С одной стороны природа, красота, с другой — понимаешь, в каком замкнутом мире живут дети в этих местах, редко куда-то ездят, мало что видят, плохо понимают, чего вообще в жизни можно хотеть. Родители часто уезжают на заработки в города и подолгу не видят детей. Приходит понимание, что мы делаем правильное и нужное дело. Если в этот маленький мир привезти людей, которые в обычной жизни тут никогда бы не оказались, это дает детям другие возможности.

Как выглядит обычная сельская учительница сейчас, как она живет?

Чаще всего это достаточно пожилые люди. Они вызывают огромное уважение. Это поколение настоящих педагогов с большой буквы, которые шли в школу по призванию, учили не одно поколение семей. Люди, на которых держится село. При этом они очень уставшие и рады были бы уйти на пенсию, но их некем заменить.

Недавно коллеги ездили в Новгородскую область и там им рассказали, что основной способ привлечь учителей в село — это уговорить пожилую учительницу 70 лет проработать еще годик. Хотелось бы, чтобы профессия учителя была привлекательна, чтобы в нее шли люди с горящими глазами, в которых много жизни, развития, перспектив.

У ваших педагогов, которые отправляются за много километров от Москвы, всегда горят глаза? Что, никто не сдается?

Была, например, история с нашей выпускницей Дарьей Кутейниковой. Она сначала пошла работать в школу Калужской области, и там у нее там не сложилось, не принял коллектив. Она решила, что все, не получилось. Казалось, среда сильнее и сломила ее. Но Дарья собралась, переосмыслила свой опыт и уехала еще дальше.

Мы предложили ей сельскую школу в Тамбовской области, и Дарья, городская интеллигентная девушка с тихим голосом, в селе прекрасно интегрировалась, стала любимицей и коллектива, и детей. Там она придумала сеть писательских клубов «Пиши собой». Дети учатся не только писать, но и понимать, выражать свой внутренний мир. Этот метод переняли еще 9 наших школ.

Педагоги проекта «Учитель для России»

Когда на уроке очень страшно

А что вы можете вспомнить из своего собственного школьного опыта?

Я окончила школу с серебряной медалью, но довольно часто на уроках мне было страшно. Помните, когда учитель водит ручкой по журналу: «К доске пойдет…», и все внутри сжимается. В пятом классе я перешла в другую школу, до того была круглой отличницей, привыкла, что все хорошо. А в новой школе я допустила глупую ошибку, учитель меня резко осадил при всем классе, сказал, что это полный бред. Я покрылась пятнами, а внутри поселился липкий страх.

А дети в Тарусе или в другом городе не боятся, когда ваш молодой учитель открывает журнал?

По моим наблюдениям — нет. По сравнению с моим школьным опытом это другая реальность. На уроках, которые ведут наши учителя, нет принуждения, чувствуется, что они пытаются найти подход к каждому. Более того, мы это измеряем с помощью регулярных анонимных опросов детей: интересно ли на уроке, чувствуют ли они поддержку учителя, насколько понятно он объясняет и так далее. Опрос показывает уровень комфорта и интереса ребенка на уроке. 80% детей говорят, что уроки наших учителей им нравятся.

Люди, которые едут в село, часто кардинально меняют свою жизнь. У вас много таких?

Наши учителя работают в разных школах, и больших городских тоже. Картина разная. В сельской школе у ребенка часто есть только школа, свой дом и заколоченный дом культуры, ноль транспортной доступности. Если наш учитель хочет вывести детей куда-то, совершенно непонятно, как это сделать. Но при этом в школе 20-30 детей, домашняя атмосфера, видно каждого ученика. В больших городских школах этого нет. Там больше агрессии, травли. Третий год подряд мы проводим в школах Калужской области оценку школьного климата, и данные исследования показывают: чем больше школа, тем дискомфортнее там среда.

Кто из участников проекта так кардинально поменял жизнь, что вы всем об этом готовы рассказать?

Например, Марина Кудасова. Выросла в Казахстане, в не очень обеспеченной семье, выучила английский, поступила в университет, училась в США. И там решила, что ей важно отдать то, что получила. Вернулась в Россию с идеей: «Хочу, чтобы еще у кого-то получилось». Марина просила отправить ее преподавать английский язык в самую сложную школу. В Воронеже она столкнулась с тем, что скрытый учебный план был везде. Охранник, повар и вообще все про детей говорили: «Ничего у них не получится, вернутся сюда же уборщицами работать».

Марина Кудасова

На одном из уроков она поменялась ролями с детьми. Они, по-своему понимая, как должен себя вести учитель, стали кричать друг на друга: «Всем сесть! Закрыли рты!» И первый год у нее ушел на то, чтобы убрать этот шаблон. Дети ее провоцировали, срывали уроки, но у Марины была четкая установка на уважение, принятие, любопытство в любой ситуации. Спустя год все изменилось. За это время дети прошли путь от полного неверия в себя к уверенности, что они многое могут.

Что значит — сложная школа?

У школы есть так называемый социальный паспорт, который отражает социальный и культурный капитал семьи ребенка. В «сложных» школах больше детей из бедных и неполных семей, больше родителей без высшего образования, детей-сирот, относительно высокая доля детей, состоящих на учете в полиции. Им сложнее учиться, у них ниже образовательные результаты, школы посильнее их выталкивают.

Ученица Марины написала ей письмо: «Я привыкла, что наши учителя относятся к нам как к объектам. Вы открыли для меня другой мир! Бесплатное образование, равенство людей, доступные возможности и многое другое». Оно заканчивалось фразой капслоком: «Вы сделали очень много для меня. Я никогда не забуду вас!»

Работа, которая изменила твою жизнь

Расскажите о провале, который вас чему-то научил или даже обернулся успехом.

Когда я поступала в университет, все говорили, что самый хороший вуз — СПбГУ, и туда без денег не попасть. Я хотела именно туда, мечтать о большем — это от родителей передалось. Пошла на обычные курсы, и на входной диагностике преподаватель просто хохотал — географию и обществознание я не знала совсем. Впереди был год, готовилась как могла, два последних месяца не выходила из дома, пытаясь впихнуть в себя знания.

Перед экзаменом я знала 30% от требуемого, но было чувство, что сделала все, что могла. И сдала на четыре, а для поступления нужна была пятерка. Я сидела и рыдала, это было поражение. Потом я успокоилась и подала документы в несколько институтов, сдала экзамены. Это было интересное чувство, что не все получилось, но жизнь не останавливается. История закончилась хорошо, в тот год было много полупроходных баллов, меня позвали в СПбГУ на дополнительное собеседование. И приняли. Но остался важный опыт: выложиться по максимуму, не получить того, что хочешь, и понять, что ничего не меняется. Ты все тот же, можешь пробовать другие вещи. Это про умение ошибаться.

Слоган вашего проекта: «Работа, которая изменит твою жизнь и общество, в котором ты живешь». Он совпадает с вашим личным?

Да, мы даже сделали футболки и сумки для сотрудников с надписью «работа, которая изменила твою жизнь». Да. Мою жизнь изменила. Занимаюсь тем, чем никогда не думала заниматься: социальная сфера и образование. Что касается личных ценностей, для меня важны две вещи. Первая: честность. С собой и окружающими и по отношению к делу. А вторая: упорство. В этой работе очень важно долго не сдаваться. Образование — не та сфера, где будет быстрый результат.

Вы чувствуете себя лидером? Вы были им в детстве?

Сейчас — да. В детстве нет. Сейчас я чувствую ответственность за то, что происходит. Осознанно стараюсь влиять на происходящее, и в этом, наверное, лидерство. В детстве, может быть, это проявлялось, но неосознанно.

Когда вы почувствовали, что готовы быть лидером осознанно?

Я поехала в Америку на стажировку, когда училась в университете. Меня поразило число активных молодых людей вокруг. Они читали с утра новости, обсуждали, будто это касается лично их, предлагали писать в газету, выходить на митинг, если что-то задевало. Это был переворот сознания для меня. А что, так можно было?

Я поняла, что можно и даже нужно. Когда вернулась домой, мне захотелось что-то делать активно. И мы тогда организовали первую конференцию по франшизе TED’а в Санкт-Петербурге — «Герои нашего времени». Чтобы показать тех, кто не на слуху, но делает важные правильные вещи.

Алена Маркович (в центре) с коллегами

«Ты девочка, поэтому иди, мой посуду»

Один из коучей мне рассказывал, что у лидеров очень короткий промежуток между принятием решения и действием. Кроме того, они не падают в обморок от ошибок. Падают, встают, идут дальше. К вам это применимо?

Я не очень быстро принимаю решения. Не все мне даются легко. Когда приняла — да, действую быстро. Мне кажется, лидерство контекстуально. Один и тот же человек в одних ситуациях проявляется как лидер, а в других — нет. Есть не настолько важные для меня вещи, в которых я готова быть просто наблюдателем и отдать право принимать решения.

Про страх неудачи — соглашусь. Очень важно понимать, что когда делаешь новое и не по инструкции, то неизбежно ошибешься. Важно сильно не расстраиваться. Мне нравится установка «делать ошибки — хорошо». Главное, анализировать и делать выводы.

Есть вещи, которые дают вам силу идти вперед?

Честность помогает принимать решения. Вот я стою на развилке, можно повернуть налево или направо. Я думаю, а почему налево? Может, я боюсь идти направо? Важно быть честным с самим собой. Очень освобождающая штука для меня. Антонимы этого состояния — избегание реальности и манипуляции. Когда у тебя руководящая роль, ты очень часто стоишь перед выбором. Есть соблазн повлиять на людей манипуляцией или обмануть самого себя.

Лидер — это органичная роль для женщины, по-вашему? Иногда руководителей женского пола называют «мужик в юбке».

Лидер — человек, который берет ответственность за собственную жизнь и за то, что происходит вокруг. Все, что происходит в моей жизни, я создала сама. Осознанно или нет, но сама. И это органичная человеческая установка, неважно, женщина ты или мужчина. Мужиком в юбке я себя не чувствую. Мне с детства говорят, что я достаточно мягкий, наивный человек. Я скорее чувствую себя недостаточно жесткой.

Вот моя любимая бабушка считала, что посуду должны мыть только женщины. Старший брат занимался своими делами, а мне говорили: «Ты девочка, поэтому иди, мой посуду». Меня это ужасно раздражало: «Почему я?» Такие роли никогда мне не были близки.

Женщине-руководителю приходится принимать мужские решения. Например, не пожалеть, а уволить. У вас с этим как?

Я очень не люблю увольнять и редко это делаю. Человек должен для этого сделать что-то действительно серьезное. Людям очень важно давать право на ошибку. Может, это с точки зрения развития организации не очень хорошо, я об этом периодически думаю. Может, более жесткий мужчина выстроил бы ее по-другому.  Но мы есть те, кто мы есть.

Можно позвонить родителям, но ты не звонишь

По поводу чего вы можете сказать — эта история меня сформировала?

У меня был трехмесячный опыт гастарбайтера в Америке. Мы поехали работать по специальной программе. Первая работа была в аэропорту, где мы быстро поняли, что не выживем. Попросили нас уволить, так как по условиям мы не имели права сами это сделать. Нам отказали. И тогда мы с подругой и молдавскими мальчиками устроили в американском аэропорту забастовку с плакатами: «Увольте нас, мы не будем здесь работать».

Нас все-таки уволили, мы поехали куда глаза глядят, поменяли несколько работ и штатов, везде с большими приключениями, и в конце концов уже почти без денег оказались на Гавайях. Там я устроилась официанткой в мексиканский ресторан. Это бесценный опыт. Когда ты не защищен, в другой стране, денег нет, и есть несколько путей выкрутиться. Можно позвонить родителям, но ты не звонишь. Ты делаешь странные вещи, о которых никогда бы не мог подумать. Доверяешься случайным людям и получаешь неожиданную помощь. Кроме того, это важный опыт жизни на другом уровне социальной лестницы. Каждый раз, попадая в сложную ситуацию, я думаю: ну я же тогда как-то выкрутилась, и ничего.

В вашем профиле в фейсбуке написано, что вы живете в Питере. А на самом деле вы в столице уже 4 года. Потому что скучаете?

Честно говоря, я чувствую, что живу в Питере, а здесь работаю. И там у меня семья, друзья, я стараюсь хотя бы раз в две недели ездить туда. И ко мне оттуда приезжают.

Какой семейный кризис вы считаете самым серьезным, жизнь на расстоянии?

Мой переезд не был кризисом для нас. Мы с мужем начали встречаться еще в университете, за это время успели поучиться в разных странах, поездить, мы не обязаны друг другу быть в одном месте. Если такие вещи разрушают отношения, то, наверное, что-то не так с отношениями.

Мне кажется, что для долгой семейной жизни это даже хорошо. Мой муж увлечен тем, что он делает. И это связано с городом. Не нужно, чтобы кто-то из нас шел на жертвы. Зачем?

Счастливый брак — что это?

То же самое, что и любые счастливые отношения. Если в них какие-то ограничения, в том числе пространственные, это точно не путь к счастливому браку, потому что ты не даешь человеку быть собой. Мне кажется, ключ в том, чтобы два человека давали друг другу свободу, оставались собой и при этом хотели быть вместе.

Дети — это обязательное условие брака?

Это каждый решает для себя. Я хочу детей, у меня их пока нет, и я надеюсь, что они будут. Это зависит от личного выбора человека.

Из декрета — в сельские учительницы

Мамы, которые пробыли долго в декрете, могут стать участниками вашей программы «Учитель для России»?

У нас есть женщины с детьми. Но надо взвесить свои силы, мы видим, что таким людям, конечно, тяжелее. У нас есть даже пара учителей. Сначала к нам в программу пришла девушка, переехала вместе с ребенком, а муж работал за границей. И у них был план, что потом она переедет к нему. Но так получилось, что в итоге он переехал к ней, тоже прошел конкурс на участие в программе, и у них теперь счастливая учительская семья. У нас есть и мамы, которые в одиночку с двумя детьми переезжают.

С какими трудностями столкнутся те, кто захочет стать учителем в отдаленных школах?

Каждый столкнется с чем-то своим. У нас индивидуальное распределение. Кому-то больше подходит городская среда, кому-то сельская, кому-то важен уровень медицины, кому-то свежий воздух. Мы стараемся предложить ровно то, на что человек готов. Мы предлагаем заранее съездить и посмотреть на место, познакомиться с директором школы. Нет такого, что ты высаживаешься туда, как космонавт на Луну. Надо точно быть готовым к тому, что будет много нагрузки. Могут быть не очень привычные условия жизни, например, туалет на улице. Много стресса.

К вам, наверное, часто обращаются романтики, вы как их с реальностью сталкиваете? Есть ли вообще такая задача — убрать иллюзии?

Все смеются, что пока ты проходишь отбор, раз двадцать отвечаешь разным людям, зачем тебе это нужно. Вот ты, такой молодой и красивый, зачем тебе туда? «Я хочу изменить мир!» А зачем тебе менять мир? А что, нет других способов? Кто-то хорошо это понимает. А если мы видим человека в розовых очках, то просим его на неделю поехать в деревню. Кто-то возвращается и говорит: да, это то, чего я хочу. А кто-то передумывает: ой, нет, спасибо.

Была ли мысль сделать врачей для России, строителей для России и так далее?

Да, мы шутим про это в коллективе. Мои мама и дедушка были врачами, тема близка. На самом деле это проблема, что наша программа востребована. Потому что при всем нашем жестком отборе это неполноценное педагогическое образование. Гораздо лучше готовить человека прицельно 2-4 года. Мы придем к этому когда-нибудь. И если с точки зрения учителя наша программа имеет право на жизнь, то с точки зрения врача это невозможно. Нет альтернативы серьезному медицинскому образованию. Нам бы сдюжить то, что мы делаем.

Валерия Дикарева