От редакции: автор рассказа предлагает другой взгляд на проблему супружеской измены, поднятую в статье Лилии Малаховой.

Петров пропал. Определённо пропал. И что теперь делать ему, бедному? А виной всему была Кузя. Новый секретарь генерального. Она замещала старого секретаря Марину Львовну на время отпуска. Светловолосая Кузя напрочь опровергала расхожие шутки о недостатке интеллекта у блондинок. Она была умной, деловой, энергичной. А ещё Кузя была стройной, загорелой, нежной, обаятельной. Когда она улыбалась – искренне, ласково, то на щёчках её появлялись прелестные ямочки, зелёные глаза заглядывали, кажется, прямо в душу, — и таяли самые суровые мужские сердца.
Вот и бедное сердце Петрова при виде Кузи начинало биться чаще. Какая-то прямо-таки аритмия случалась с его сердцем. И когда он, первый зам генерального, примерный семьянин, отец двух сорванцов, сидел в своём кабинете, а Кузя вошла, вплыла, появилась, дыша духами и туманами, наклонилась к нему, сидящему, близко-близко, так, что локоны её коснулись шеи Петрова, у него подпрыгнуло сердце, а в голове произошло полное замыкание.
Иначе как этим самым полным замыканием нельзя было объяснить дальнейшее поведение Петрова. Они стали встречаться, и Петров чувствовал себя юнцом, мальчишкой, влюблённым в первый раз. Как это могло случиться – он не понимал. И как при этом он мог продолжать любить свою жену – добрую, мягкую Танечку – тоже было совершенно непонятно.


Петров приходил домой и с удвоенным старанием впрягался в семейные заботы, как-то: проверить домашнее задание сынишек, а то и сделать его вместе с ними, привезти из супермаркета продукты, свозить семью куда-нибудь в кафе, парк, на пляж. Он стал дарить жене более дорогие подарки, а к мальчишкам относиться с удвоенной заботой. И всё потому, что испытывал жгучее чувство вины. Испытывал, но остановиться не мог. И во время всех домашних забот часто думал только о Кузе: её ямочках на щёчках и светлых локонах.
Вобщем, накрыло по полной программе. Петров мрачно шутил с другом: «Есть такие решения, после принятия которых тараканы в голове аплодируют стоя». Вот и его, Петрова, тараканы точно аплодировали стоя, когда он связался с красавицей Ларисой Кузьминых — Кузей, милым Кузнечиком. А верный друг семьи, молчаливый Тарасов, на глазах которого развивался этот роман, сердито отвечал: «Некоторым давно пора идти в Изумрудный город. Кому – за сердцем, кому – за мозгами, а тебе, Петров – и за тем, и за другим сразу!»
Петров улыбался как-то болезненно и говорил суровому Тарасову: «Ничего, Тарас, прорвёмся! Думаю, что скоро я найду выход, и всё наладится…» На что Тарасов, который был когда-то свидетелем на их с Танюшкой свадьбе, а потом держал венец над головой друга во время венчания, отвечал ещё более сердито: «Ага! Как говорится: «Я научился находить выход из самых запутанных ситуаций. Удивительно только одно: как я, блин, нахожу туда вход!»
Но вот – случилось и продолжалось — и конца – краю видно не было. Какая-то зависимость болезненная от этой Кузи была у Петрова.
-Понимаешь, Тарас, её невозможно не любить! Она – совершенство! Ангел!
Тарасов мрачно кивал:
-Ага, ангел… только не света… Дурак ты, Петров! Всё, я пошёл. Пока ты не прекратишь с ней встречаться, я к вам в дом – ни ногой: мне Татьяне в глаза смотреть стыдно.
А Кузя очень быстро стала предъявлять на Петрова права. И требовать развода с женой и женитьбы на ней, Кузе. Он пришёл в ужас, но промямлил что-то невразумительное. Сама мысль оставить верную Танечку и любимых сыновей казалась абсолютно неприемлемой. Но и отказаться от коротких встреч с Кузей он также был не в состоянии.
Таня, видимо, чувствовала неладное, но молчала. Она вообще была неконфликтной. Когда Петров приходил позднее обычного, она ни о чём не спрашивала, кормила его как всегда вкусным ужином. И дома, как всегда, было уютно и чисто, пахло пирогами и семейным уютом.
Петров видел, что жена как-то осунулась, похудела. Её милое личико с такими родными веснушками стало печальным. Он чувствовал себя предателем, но остановиться не мог, и тайные встречи продолжались.
Мальчишки тоже что-то чувствовали. Он чаще обычного вывозил их куда-нибудь развлечься, но как-то в дельфинарии Петров увидел, что его младший, белобрысый Костя, смотрит не на дельфинов, а на него самого. Смотрит пристально и как-то тревожно.
— Костик, ты чего?
— Пап, ты где?
— Что значит – где?! Вот он – я! Рядом с вами стою!
— Не, пап, ты не с нами…
И Петров густо покраснел, поймав себя на том, что действительно все мысли его были там – рядом с Кузей.
А Кузя делала успехи в карьере. Из отпуска вернулась Марина Львовна. Но за свой старый стол, за которым работала много лет, она уже не села. Шеф объявил, что за время отпуска выявились пара крупных ошибок и недочётов в её работе и предложил написать заявление по собственному желанию. Теперь Кузя прочно сидела в приёмной директора. Генеральный уезжал рано, и иногда они встречались прямо в его кабинете.

Как-то раз, в очередной раз «задержавшись на работе», Петров обнаружил сынишек уже спящими. А жена не встретила его как обычно в коридоре. Петров насторожился. Сердце заныло в тревожном предчувствии. Он прошёл в спальню и увидел, что там, при свете свечи, перед иконой стоит его Таня. Стоит на коленях. Петров ужасно перепугался. Он опустился на пол рядом с женой:
— Танечка, милая моя, что-то случилось?!
Таня посмотрела на него, и он почувствовал, как больно стало ему где-то в груди: по лицу жены текли слёзы. Но взгляд её был любящим, тревожным – совсем родным:
— Нет, Серёжа, ничего не случилось. Мальчишки спят. А я вот решила помолиться. За нас с тобой. Мне так жаль, Серёженька, что я не молилась за нас раньше. Я люблю тебя. Ты мой муж и отец наших детей.
— Тань, ты чего это? Я знаю, что я твой муж… И отец… Чего ты, а?! Да ещё на коленях… Вставай, а?
— Я и в церковь ходила, Серёжа. Знаешь, поговорку: «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится…» Так я, Серёж, как этот мужик…. А ещё, знаешь, я ничего батюшке про себя не рассказывала. Просто стояла у иконы Пресвятой Богородицы. И чего-то плакала. А батюшка сам подошёл, посмотрел на меня и отчего-то спросил, венчана ли я с мужем. А потом сказал… Сказал, что, когда люди сожительствуют, то лукавый их не трогает. Потому что они и так живут во грехе. Когда женятся, то лукавый уже приступает с искушениями. А самое приятное для него – это разбить венчанный брак. Поэтому люди, обвенчавшись, не должны забывать о Боге. К таинствам должны приступать: к исповеди, к причастию. И Господь их защитит. Понимаешь, Серёж? Защитит! Давай пойдём в воскресенье в храм, а?
-Тань! Чего ты сочиняешь-то?! От чего нас с тобой защищать-то?! У нас всё в полном порядке! Какая исповедь, какое причастие?! Оставь этот детский лепет! Всё! Пойдём ужинать, а?
Петров ужинал внешне спокойно, но в душе поднималось сильное раздражение: батюшка, исповедь, храм! Какое вообще имеет отношение какой-то там батюшка к его личной жизни! Если б этот батюшка сам познакомился с Кузей, так тоже бы, наверное, не удержался! А тут этот самый поп будет его, Петрова, исповедовать! И говорить ему, как нехорошо изменять жене… Как будто он сам не знает, как это нехорошо! Как будто он не боролся со своими чувствами!
И всё продолжалось по-прежнему. Изменилось одно: по воскресеньям Таня с мальчишками уходили в храм. Храм был рядом с домом, пешком минут пять. Он, Петров, отсыпался, а когда вставал, они уже возвращались. Петров молчал, хотя внутреннее раздражение росло: вот и мальчишкам отдохнуть не даёт, за собой таскает. А зачем? Если из-за него, то это просто трата времени. Пустая трата. Кто тут поможет? Батюшка? Петров мрачно хмыкал.
А потом что-то стало меняться. Как-то случайно он стал открывать в Кузе новые стороны. И они были такими незнакомыми и какими-то пугающими. А может, это было и неслучайно?
Как-то, Петров, замешкавшись при входе в приёмную, услышал, как подруга Кузи, круглолицая Настя, которая когда-то работала вместе с ней в отделе, говорила:
— Лора, а ведь ты подставила Марину Львовну. Тебе что – её совсем не жалко?! Ей ведь пара лет до пенсии оставалась.
— Кто умней – тот и съел. Умный человек не даст себя подставить.
— Лор, я ещё тебе хотела сказать… Ты бы оставила Петрова в покое… У него семья.
— Настя, ты моя подруга, а не подруга его жены! Видела я его жёнушку! Дома сидит, не следит за собой совсем… И веснушки эти… при зарплате Петрова могла бы себе внешность улучшить! Я что ли виновата, что она такая клуша!
— Так она ведь старше нас… И потом, если ты родишь парочку детей, то фигура и у тебя изменится…
— Настя, я хочу быть с этим мужчиной, и я буду с ним! Я к бабке ходила, она, знаешь, какие привороты делает! Так что Петров – мой.
Петров развернулся и тихо вышел в коридор. Пошёл в свой кабинет. Там сел в кресло и долго сидел и смотрел в окно. Смотрел и ничего не видел. Только слышал, как стучит сердце, и как всё повторяются и крутятся в голове услышанные слова.
В перерыв он не пошёл обедать. Вышел на улицу, завёл машину и поехал к дому. Не доезжая, свернул. Остановился. Положил руки на руль и долго сидел. В голове было пусто. Потом решительно завёл машину и поехал в храм. Зашёл в него так же решительно, как будто ныряя с вышки. А потом всю свою решительность растерял. Постоял в прохладном полумраке и увидел выходящего из алтаря священника. Петров пошёл навстречу и, не дойдя несколько шагов, брякнул:
— Я это… Я на исповедь…
— Завтра приходите на службу, тогда и исповедуетесь.
Петров молча развернулся и пошёл. Но священник вдруг сказал вдогонку:
— Подождите. Пойдёмте со мной. Я исповедую вас.
Петров не умел исповедоваться. На исповеди он почти ничего не мог выдавить из себя. И вообще плохо помнил, что он говорил. Слова священника он тоже как-то плохо понимал. В память врезалось только одно: «За вас молятся ваши жена и дети. А их молитва сильнее колдовства и приворотов. Господь сильнее бесов». И ещё запомнил: «Ничего не бойтесь, кроме греха».
С обеда опоздал. Прошёл к себе в кабинет и увидел там Кузю. Она подошла, подплыла к нему, коснулась локонами шеи, улыбнулась, и на щёчках появились обворожительные Кузины ямочки. Кузя протянула своим мелодичным голосом:
— Петров, мы сегодня едем ко мне. Петров?! Ты чего молчишь?! Какой ты странный сегодня… Ты не заболел?
Петров смотрел на Кузю и видел её как будто в первый раз. И – удивительное дело: не было больше аритмии, и сердце не билось чаще. В голове не было прежнего полного замыкания – она была ясной и светлой. А сама Кузя – красавица Кузя — больше не вызывала у него никаких восторгов. Он смотрел на неё и видел перед собой чужую, холёную женщину, которой не было никакого дела до окружающих её людей.
— Нет, Лариса, я не заболел. Я выздоровел.
Вечером Петров приехал домой, вошёл в дверь и радостно крикнул:
— Я дома!
Из детской выбежали мальчишки. Старший смотрел пристально и как-то недоверчиво. А младший, Костик, вдруг вцепился ручонками в отцовские брюки и громко всхлипнул.
— Костик, ты чего? – растерялся Петров. Он взял сынишку на руки и уткнулся носом в светлую макушку, вдыхая родной запах.
— Папа… Я знал, что ты вернёшься и снова будешь с нами… Мам, папа вернулся!
Таня вышла из кухни. Она стояла в прихожей и молча смотрела на него, Петрова. А потом подошла ближе и прижалась к его плечу. И он обнял её, такую родную, мягкую, свою. Свою любимую жену. В голове крутились слова:
— В горе и в радости. В бедности и в богатстве. В здравии и в болезни.
Горло перехватило. И он боялся, что если заговорит, то всхлипнет громко, как Костик. Он откашлялся и сказал, стараясь изо всех сил, чтобы голос не дрогнул:
— Я там, на работе, решил все проблемы… Теперь на ужин не буду опаздывать… Прости меня, пожалуйста, что я заставлял тебя ждать… Пожалуйста, прости меня…
Таня прижалась сильнее, и он почувствовал, что рубашка на плече его стала мокрой. Потом она подняла голову и тихо ответила:
— Хорошо, Серёжа. Я прощаю тебя.
И Петров уже радостно сказал:
— Так есть хочу! Картошечки бы жареной, а? Давайте картошки нажарим? Помнишь, мы с тобой картошку всегда жарили, когда денег не было? И она была такой вкусной! Помнишь?

Теги:  

Присоединяйтесь к нам на канале Яндекс.Дзен.

При републикации материалов сайта «Матроны.ру» прямая активная ссылка на исходный текст материала обязательна.

Поскольку вы здесь…

… у нас есть небольшая просьба. Портал «Матроны» активно развивается, наша аудитория растет, но нам не хватает средств для работы редакции. Многие темы, которые нам хотелось бы поднять и которые интересны вам, нашим читателям, остаются неосвещенными из-за финансовых ограничений. В отличие от многих СМИ, мы сознательно не делаем платную подписку, потому что хотим, чтобы наши материалы были доступны всем желающим.

Но. Матроны — это ежедневные статьи, колонки и интервью, переводы лучших англоязычных статей о семье и воспитании, это редакторы, хостинг и серверы. Так что вы можете понять, почему мы просим вашей помощи.

Например, 50 рублей в месяц — это много или мало? Чашка кофе? Для семейного бюджета — немного. Для Матрон — много.

Если каждый, кто читает Матроны, поддержит нас 50 рублями в месяц, то сделает огромный вклад в возможность развития издания и появления новых актуальных и интересных материалов о жизни женщины в современном мире, семье, воспитании детей, творческой самореализации и духовных смыслах.

Об авторе

Окончила Пермский Государственный университет, факультет романо-германской филологии. Филолог. Переводчик (английский, французский языки). Автор книг "Монастырские встречи" (Благовест 2010), "Непридуманные истории" (Лепта 2011). Корреспондент "Веры-Эском", автор сайтов "Православие.ру", "Русская линия", "СПб духовная академия" и ряда других православных сайтов.

Другие статьи автора
новые старые популярные
Zeru

Ох, сильно написано! И очень жизненно. Спасибо!

apell87

Мне кажется, (хотя описанная ситуация и очень жизненная, и как я прочитала, взята из жизни), далеко-далеко не конец у всей этой истории. Вот на сайте http://www.nelubit.ru море таких историй. Часто начинаются "качели" так называемые, когда изменившая сторона начинает метаться обратно, а затем снова в семью и т.д. Вызывает недоумение их взаимное молчание о случившемся. В описанной семье утрачено единство, причем давно. Они не обсуждают свои отношения! Не планируют, как развивать их будут! Они друг ото друга закрыты. Это видно из сцены "принятия" в конце. Она молчит о своей боли, он молчит о своем раскаянии, если оно было — каждый живет… Читать далее »

gerry

Больше всех понравился Друг. Вот побольше бы таких мужиков, чтоб, если кому уже нужно в Изумрудный город, так сказать прямо, и заступиться за женщину, которую обижают… И Подруга. Могла бы промолчать, чтоб не портить отношения с "Лорой" и из опасения личных неприятностей, но нет — все высказала. Уважаю таких. Если бы общество объявляло НЕРУКОПОЖАТНЫМИ тех, кто совершает… ммм… нехорошие поступки, то это была бы такая помощь и самим заблудшим, и их жертвам! Правильно говорится: бойся равнодушных, они не убивают и не предают, но с их молчаливого согласия совершается все зло мира. Может, комментарий не совсем в тему, но это первое,… Читать далее »

А Друг-то настоящий. Такой, с которым пуд соли съесть можно. Я когда читала, меня накрыло прям чего- то. Плакала чуть. Потому что жалко Таню и деток , а больше всех Петрова жалко было…А Таня вымолила и простила сразу. Но, как же ей больно-то было…

Annuta

Очень жизненный рассказ, я даже всплакнула. Жена просто святая, а вот муж..не знаю, заслужил ли он такое быстрое и легкое для него прощение..я бы так не смогла….

Nike

чудесная СКАЗКА!!!

а если правда, то мужик просто перебесился, ну и совесть видимо есть…

обычная история, а остальное за уши притянуто

Anita

Знаете, что меня поразило в этой истории…. Причем неприятно поразило. Когда муж в финальной сцене просит прощения у жены, он не говорит ей, за ЧТО она должна его простить. И жена принимает все с такой радостью, как будто это она нашкодила… Очень грустно на самом деле. Описана типичная семья в которой бывают подобного рода случаи. Да, да, именно такие отношения между мужем и женой обычно и подразумевают, что сюда может вклиниться кто-то третий. Как ни странно, остальные мужчины и руководители этого офиса остались равнодушными к чарам этой несравненной Кузи. А здесь… Подозреваю, что если через энный промежуток времени появится какая-нибудь… Читать далее »

Zeru

****Подозреваю, что если через энный промежуток времени появится какая-нибудь другая Пуся или Муся, сценарий может повториться. Увы.*****

Ну так что же теперь, превентивно его из дома выгонять? Некоторым людям надо прочувствовать всю мерзость греха на собственной шкуре, чтобы приобрести иммунитет от него раз и навсегда. А будучи непривитыми, они так и будут годами тешить себя блудными фантазиями, пока однажды-таки не сдадутся и всё равно не падут. И может это как раз тот самый случай, как знать?

Да и вообще, проблемы надо решать по мере поступления. Вот если случится рецидив, тогда и решение какое-то принимать.

Похожие статьи