Вещь в себе: как нас учат быть ненастоящими

По случаю свежеиспеченного замужнего статуса я решила на недельку отложить продолжение цикла о психологических защитах и написать о том, как женщины в нашем обществе боятся быть самими собой и из поколения в поколение передают друг другу так называемую женскую мудрость, согласно которой, чтобы удержать мужчину, нужно непременно притворяться – слабой, беззащитной, глупой, покорной. Главное — обязательно не быть собой, потому что кто ж тебя выдержит настоящую.

А натолкнули меня на эту мысль атмосфера ЗАГСа и моя бывшая свекровь.

В прошлую субботу я вышла из ЗАГСа с новеньким золотым колечком на пальце, вся в цветах и при дурацкой улыбке на лице, в футболке с шутливой надписью Just Married и с новоиспеченным супругом под мышкой. Супруг мой, кузнец, счастливо щурился на солнышко, потрясал свидетельством о браке и нервно пил шампанское из пластикового стаканчика. Из окон видавшей виды турбированной «субару», на который мы приехали к месту торжественной регистрации, надсаживался солист группы «Раммштайн». «Амур, амур», — орал он. Вокруг недовольно топорщились голуби. Судорожно захлопывались окна окрестных квартир. Моя лучшая подруга, скрипачка с консерваторским образованием, поддалась общему сумасшествию и корчила зверские рожи в объектив фотокамеры. Водитель, лучший друг кузнеца, рассказал молодоженам, как правильно использовать обручальное кольцо с бриллиантом: этот примерный семьянин, отец семейства, еще на первом году брака нацарапал своим символом любви и нерушимой верности неприличное слово из трех букв аккурат на окне вагона метро.

В общем, свадьба у нас получилась веселая. Надо, кстати, попробовать с бриллиантом-то. Хотя бы дома.

Помимо лучшей подруги и лучшего друга на свадьбе присутствовала и мама Валя – моя бывшая свекровь. Нет, я никогда до этого дня не была замужем, но я не знаю, как еще назвать женщину, с сыном которой мирно и довольно счастливо прожила несколько лет и с которой по-прежнему продолжаю тесно дружить. Нас даже часто принимают за мать и дочь, настолько мы похожи: обе носатые, шумные и нелепые.

Мама Валя присылает мне из своего Волгодонска яблоки, варенье, вяжет цветные шарфы (мне и нынешней девушке моего экса – а потом мы с ней их делим, кому какой достанется). Вот такая она, мама Валя.

Поскольку в Москву она приехала всего на несколько дней, а значит, на нашем венчании присутствовать не могла, мы и пригласили ее в ЗАГС, единственную из условной родни.

Как выяснилось, ЗАГС — место гораздо более консервативное, чем церковь. Вот уж где царит патриархат! На входе в сию обитель брачующихся (или брачащихся, как там у нас сейчас принято говорить?) у меня отобрали паспорт и отдали его будущему мужу, бросив мне: «Привыкай!» Статус жениха всячески подчеркивался, мне же сразу дали понять, что я существо бестолковое и отныне принадлежащее супругу. Надо сказать, это изрядно отравило мне процедуру заключения брака и заставило почувствовать себя неуютно: я привыкла быть собой, а это значит, девушкой довольно самостоятельной и решительной. Однажды, на одной гиперправославной свадьбе я увидела праздничный плакат, гласивший: «Бабе дорога – от печи до порога», — и содрогнулась. Мне казалось, что нет ничего более унизительного, чем подобный лозунг, произнесенный всерьез. Оказалось, что когда у тебя отбирают паспорт и общаются почему-то через твою голову исключительно с грядущим супругом, это тоже крайне неприятно.

Пока я примирялась с сексистски настроенными служительницами государства и с тем, что у меня больше нет документа, удостоверяющего личность, нас с женихом и гостями втолкнули в комнату с ковром на полу и гигантскими кольцами на стене. Тетенька с халой на голове произнесла прочувствованную речь о том, что сегодня мы создали семью. (На одной свадьбе я смеха ради подсчитала, сколько раз скажут эту фразу сегодня молодоженам. Сказали 136 раз!) Тетенька, надо сказать, была довольно искренна и очень старалась быть милой. Но я прятала лицо в розовую ромашку, гости нервно хихикали, и лишь жених стоически сохранял спокойствие. Он у меня вообще серьезный.

После подписания всего, что положено («Жених, подайте невесте ручку!»), и выдачи ему же свидетельства о регистрации брака, у малочисленных гостей случился неконтролируемый выплеск замшелых стереотипов, оформившихся в виде напутствий молодой жене. Хорошо хоть не прозвучали сакраментальные слова про бабу и печь. Даже мой толерантный супруг, всегда выступавший за равноправие, начал потрясать в воздухе свидетельством, обоими паспортами и сделал слабую попытку меня угнести. Я, уставшая от архаичности происходящего, ответила ему довольно резко в духе «приди-ка в себя, милый».

И тут мама Валя решила меня повоспитывать. «Молчи, молчи, — замахала она на меня руками, — мужики этого не любят». Надо сказать, что мама Валя вот уже тридцать лет как состоит в счастливом браке, в котором не очень-то себя ограничивает в проявлениях. И ее супруг, кажется, всем доволен. И все же в ее голове отношения между мужчиной и женщиной остаются в первую очередь игрой, притворством, взаимодействием, в котором один, а вернее одна, постоянно на словах подчеркивает превосходство другого и подстраивается под него, скрывает, утаивает, прячется под маской безвольной дурочки. Или же «включает стерву» и капризничает, проявляет эгоизм – почему-то считается, что это сводит мужчин с ума. В этом восприятии нет конкретного человека, с которым ты живешь, есть обезличенные «мужики» и представления о том, как с ними себя вести.

Собой быть нельзя, это с детства запрещается. Сколько раз за свою жизнь каждая из нас слышала «Ты же девочка!» Из уст в уста передаются примитивные манипулятивные приемы, которые заставляют мужчин плясать под женскую дудку. Это, конечно же, работает по компенсаторному принципу: мужчины столько веков ограничивали женщин в возможностях и делали их зависимыми от себя, что женщины научились, не нарушая внешне правил игры, тихой сапой заставлять мужчин делать то, что им, женщинам, нужно. Выживание женщин зависело от мужчин – и они научились быть удобными, социально приемлемыми, привыкли воспринимать себя как объект, а не как субъект отношений, как вещь, а не полноправного участника событий.

Из этого восприятия себя как вещи, которая должна соответствовать стандартам качества, условному мужскому ГОСТу (существующему на данный момент не столько в реальности, сколько у тех же самых женщин в голове), проистекает немало неприятного и вредного для психики.

Например, мы не позволяем себе быть самими собой, потому что боимся отвержения. С детства нас учат: чтобы нравиться, нужно непременно соответствовать. Получать пятерки, вести себя тихо за столом, не огорчать родителей, приносить из школы похвальные грамоты, быть паиньками. Быть удобными – но не быть собой. На девочек, увы, давление оказывается сильнее, чем на мальчиков.

Из-за этого страха мы не можем вовремя сказать «нет», проглатываем обиду, разрешаем обходиться с собой грубо, смеемся над сексистскими шутками, отказываем себе в личностном развитии, перестаем общаться с подругами, ломаем себя. Один мой знакомый, большой любитель экстремальных походов, много лет полагал, что его жена тоже обожает костры, байдарки и суровый Север. Пока она однажды не расплакалась и не призналась, что мечтает поехать в Турцию в отель с системой «все включено». Муж крайне расстроился – и вовсе не тем, что его жена не разделяет его увлечения, а тем, что она столько лет отказывала ему в доверии и не признавалась в этом. Он понял, что совсем ее не знает.

Из навязываемого нам показного лицемерия проистекает и второе последствие: мы не встречаемся. В субьект-объектных отношениях нет возможностей для встречи двух личностей в самом высоком смысле этого слова, потому что вторая постоянно оценивает себя со стороны и притворяется кем-то другим, подстраиваясь под свой же вымышленный идеал. Образ заслоняет человека. Это очень отличается от христианского служения супругов в браке, в котором они как раз раскрываются навстречу друг другу, подлинно познают – муж жену, а жена мужа. Конечно, и христианское служение у нас зачастую понимается искаженно… Но тем не менее брак – это все-таки путь навстречу, а не от. Это те самые отношения, в которых ты можешь себе позволить роскошь быть собой рядом с другим человеком в уверенности, что он тебя выдержит. Есть все же у нас эта извечная боязнь, что такими, какие мы есть на самом деле, мы никому не сдались.

А мужчины, реальные, а не выдуманные, очень ценят честность и доверие. Ведь с человеком, который постоянно притворяется, очень трудно раскрыться самому. С ним тоже приходится что-то из себя изображать.

Наконец, выставляемая напоказ женская слабость и постоянное подчеркивание того, что мужчина – главный, на мой взгляд, проистекает вовсе не из убежденности в действительном подобном положении вещей. Напротив, это, как мне кажется, идет из неуверенности. Мы живем в эпоху перемен, в которую мужчину усваивают женские черты (например, учатся чувствовать), а женщины – мужские (учатся действовать). Это не плохо и не хорошо, это просто так. Немалую роль в развитии этого процесса сыграл Фрейд и возникновение психоанализа вообще. Процесс начался примерно сотню лет назад, когда началась Первая мировая, и длится по сю пору. Он вызывает немалую тревогу, что у мужчин, что у женщин, потому что одно дело – исполнять четко обозначенную и социально одобряемую роль, за рамки которой выходить нельзя, а другое – подлаживаться под требования быстро меняющегося мира (стереотипы в котором меняются отнюдь не настолько быстро).

Отсюда и все эти усиленные расшаркивания перед представителями мужского пола. Если женщина уверена в своем мужчине, то она не станет совершать перед ним показательных тройных тулупов. Она просто будет излучать уверенность в нем, проявлять доверие к нему – и любой от такого отношения почувствует себя королем и расправит крылья.

И это никакая не женская мудрость, требующая притворства и отказа от себя, а нормальное человеческое отношение, предполагающее, что на том конце провода – понимающее разумное существо одного с тобой вида, а вовсе не инопланетянин или чудовище, перед которым надо выкидывать коленца, чтобы остаться в живых.