Пока ещё не убитые дома…

У меня с домами складываются неплохие отношения. Даже при первом знакомстве часто чувствую симпатию, причем взаимную. Конечно, я не решусь панибратски коснуться желтого ампирного бока какого-нибудь именитого особняка XIX века. Да он просто не позволит подобной фамильярности, преградой выставив строгий дорический портик.

Другое дело дома рубежа XIX–XX веков. Одинаково открыты для общения и доходные, в квартирах и квартирках которых строили свою жизнь совсем небогатые горожане, и более роскошные дома, предназначенные для одной семьи.

Меня «воспитывал» как раз один такой дом. Дом с двором. Настоящим. Скажу детям: «Погуляйте во дворе». А они меня не поймут. Ушло это понятие за последние десятилетия. Двор – это пространство, создаваемое домом, который, словно большое доброе животное, сворачивается кольцом, окружая и защищая живущих в нем. Двор – это особая Вселенная, связанная с внешним миром лишь арочным проемом ворот. Свернул в этот проем, и ты уже дома.

В детстве я этот наш дом с двором не то что не любила, а мечтала быстрее уехать из него. Променять пропитанный прошлым уют, эхом отзывавшийся в листьях уличных тополей на благоустроенную пустоту многоэтажек. С горячей водой и санузлом.

Но дом не обижался: сколько через него прошло таких, переживающих. Он старался всех успокоить, позволял бить мячом по своим стенам во время наших игр, прикрывал зимой от ветра и холода, для чего летом буквально впитывал солнце в свои желтые (только совсем не ампирные) стены. Дом учил терпению, спокойствию, учил радоваться и видеть главное. И показывал, что такое историческая городская среда, частью которой он был.

Казань. Источник фото: www.elitat.ru

Тогда, во времена детства, таких домов было много. И иногда казалось, что безо всякой машины времени я вдруг оказалась в прошлом и сейчас из-за угла выйдет, скажем, Алеша Пешков. То, что казалось возможным увидеть именно его, легко объясняется: мой дом находился неподалеку от «Марусовки», в которой будущий писатель проходил свои университеты.

Еще один дом – школа. Она состояла из двух частей: новой, скучной, и старой – с темным паркетом, высокими потолками, гулким залом перед библиотекой, свет в который попадал сквозь большие окна. Представлялось, что в этом зале обязательно должны были проходить балы. Дом явно готов был рассказать о многом, и мы вместе с подругами усиленно вслушивались. Может быть, именно для этого приходили на «нулевые» уроки раньше всех, в еще темную школу? И ведь слышали, но еще не понимали услышанное до конца.

Мы – октябрята, а потом пионеры – гордились, что школа носит имя Ленина. Нам и в голову не приходило, что у нас, учеников средней школы № 4, есть настоящие поводы для гордости, что она вписана в общероссийский культурный контекст. Хотя бы тем, что здесь учился Велимир Хлебников.

И наверняка в полукруглом зале проходили балы: до революции школа наша была гимназией. Именно для организации учебного заведения здание, построенное в конце XVIII века, было выкуплено городом у дворян Черемезовых. Особняк, в кабинетах которого я скучала на физике, слушала, как читает «Евгения Онегина» учительница литературы Ремма Вениаминова, в котором мы с подругами играли в «Гамлетов», помнит Павла I и цесаревичей Александра и Николая, будущих императоров.

В саду при доме был разбит сад, в котором любил ловить бабочек гимназист Сергей Аксаков…

Получается, благодаря школе у меня все-таки есть родственники и среди домов эпохи классицизма. Вспоминаю ее экстерьер: колонны, частично рустованный первый этаж. Классицизм, но не строгий, поздний, а конца XVIII века, к тому же провинциальный, а потому – уютный.

Перекрёсток улиц Бутлерова и Муштари, ГИдУВ (Государственный институт для усовершенствования врачей)

В начале нового тысячелетия начались массовые убийства. Убивать стали не просто отдельные дома, а целые улицы. Убивали прошлое, убивали красоту, которая давала силы жить, даже несмотря на скудный и неустроенный быт.

Так что сейчас я особенно ценю возможность пообщаться со старыми домами. Можно погладить их по стене, поддержать, послушать рассказ о прошлом, о всех, кто жил в этом доме. Нередко в этом рассказе ты услышишь что-то и собственном детстве. Причем от дома, находящегося в Москве, в Нижнем Новгороде, в Гороховце или другом городе России.