Отец или Судья?

В редакцию нашего журнала Матроны.РУ пришло письмо от участницы нашего клуба, в котором поднимается сразу несколько распространённых в обществе вопросов. На вопросы отвечает протоиерей Алексий Уминский.

Мы называем Бога Отцом, и в Евангелии сказано о том, что Бог есть Любовь. Только вот на практике получается что-то вроде ««Отец» пишем, «Судья» в уме» — а как иначе объяснить то, что христианин должен постоянно осознавать себя жалким, ничтожным существом, недостойным ничего другого, кроме вечных мук, об избавлении от которых необходимо также ежедневно молить Небесного Отца?

Чтобы понять, я начала проводить аналогии с отношениями в семье, между отцом (матерью) и детьми, но запуталась ещё больше: ясно же, что ни один земной отец, равно как и ни одна земная мать, не будет испытывать радости, если их дитя, хотя бы и непослушное, будет начинать и заканчивать день просьбами типа: «Мама, я знаю, что я плохой, очень плохой, но пожалуйста, не выбрасывай меня за это на улицу!», «Папа, я знаю, я очень капризный и непослушный и недостоин твоей любви, но пожалуйста, не сердись и не отдавай меня на мучения!» и т.п.

Нормальный родитель в ответ на это скажет: «Выброси это из головы, и чтобы я больше не слышал от тебя ничего подобного! Я люблю тебя таким, каков ты есть. Как ты мог даже подумать о том, что я могу так с тобой поступить?!» Но получается, Богу приятно, когда мы, Его любимые дети, занимаемся самобичеванием, чтобы Ему угодить («Без смирения никто не внидет в небесный чертог»), называем себя грешными и недостойными, «николиже благое сотворшими», «свиньями, в калу лежащими» и т.д – а без этого Он нас просто не примет и ввергнет в вечную муку?

Так можно обращаться к Царю и Судье, которые могут отправить человека в заточение, на каторгу, на плаху и на виселицу, но к Отцу…. Вспоминается образ Тараса Бульбы, расправившегося со своим сыном-предателем: «Я тебя породил – я тебя и убью». Только как-то не вяжется всё это с благостью и милостью Божией…

А ещё я часто думаю о святых, с уст которых срывались поистине страшные слова – «Поистине, куда будет ввержен сатана, туда и я ввержен буду», «Все спасутся – один я погибну», и мне делается жутко. Думается: а если бы они не встали на путь подвижнической жизни и просто жили, как обычные люди – Господь бы их отверг? С другой стороны, если уж величайшие подвижники ожидали себе мучений в аду, то что говорить обо мне!

Однако я отдаю себе отчёт в том, что если начну рассуждать как они, тогда моя вера вообще не имеет смысла- так же, как и все мои молитвы, посты и прочие труды во имя этой веры: ведь я налагаю на себя те или иные ограничения именно для того, чтобы тем послужить Христу и спастись. Но, если «все спасутся – одна я погибну», тогда вообще можно жить и делать всё, что хочешь: конец всё равно один… Только вот от Любви опять далековато…

Очень прошу Вас разрешить мои недоумения!

Очевидно, что понятие «Отец» и понятие «Судья» не противоречат в Боге друг другу. Мы не можем приравнивать наши представления о земных детско-родительских отношениях к отношениям человека и Бога. Конечно, чаще всего мы понимаем, что такое Бог-Отец из своего опыта семейных отношений, но надо помнить, что Отечество Божественное непостижимо и не исчерпывается тем отечеством, которое мы знаем в хороших домашних семьях.

Человек постигает Бога как Отца всей своей жизнью, поэтому постижение своего сыновства в Боге проходит в несколько этапов. Здесь нужно хорошо понимать, что Бог-то нам всегда Отец, а мы Ему детьми становимся, то есть мы вырастаем в меру. Как говорил Апостол Павел, каждому из нас нужно в меру возраста Христова вырасти. Об этом же нам говорит Святитель Василий Великий, Преподобный Авва Дорофей — что наше сыновство у Бога проходит несколько ступеней: раба, наемника, и только потом- сына. На эту тему можно много говорить, но для начала советую почитать главу из Поучений Аввы Дорофея, которая называется «О страхе Божьем». И тогда, когда человек проходит эти стадии, в состоянии раба или даже наемника, он будет обращаться к Богу в том числе как к Сыну Судьи, ведь Бог есть судья живых и мертвых. Мы знаем евангельскую главу, 25 главу от Матфея, в которой говорится о Страшном суде, когда придет Сын человеческий во Славе своей и отделит одних от других, как пастух отделяет овец от козлов. Евангелие говорит нам о Сыне Человеческом, о Христе, который явил  совершенно непостижимую сыновью любовь к Отцу — Христа Бог явил к нам как свою отеческую любовь, Сына своего единородного не пощадил, чтобы каждый из нас жил жизнью вечною.

О Суде Бог говорит в Евангелии: «Суд состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы» (Евангелие от Иоанна, 3:19). Когда человек сталкивается с этим светом, он видит себя в нем  ужасным, «николиже благое сотворившим» или каким-либо другим неприятным эпитетом, который приводится в письме. Это момент нашего внутреннего роста, когда наша внутренняя тьма встречается со светом, и мы не можем не ужаснуться. В этот момент Божья отеческая забота спасает нас от отчаяния своим светом любви, который освещает каждого человека, идущего в мир. Он хоть и освещает наши немощи и показывает нам наши язвы, показывает нас такими, какие мы есть на самом деле, но это делается не для того, чтобы нас унизить, отринуть, растоптать, как ничтожных червяков, а для того, чтобы нас просветить, исцелить и преобразить. Мы же сами просим Его: «Да воссияет и нам, грешным, свет Твой  присносущный». И тогда этот свет, который является для нас и Судом,  одновременно выражает отеческую любовь. Судит ли нас отец, наш обычный, земной отец за наши нехорошие поступки? Судит. Он ставит нас в угол, иногда берет в руки ремень.  Разве земные родители нас не судят? Разве дети в своем  безумии не уходят от них «во тьму кромешную»?  Об этом Евангелие тоже говорит. Он нас от себя отлучает, или мы себя от Него отлучаем?  Здесь важно распутать клубок недопонимания себя, своих отношений с Богом и, видимо, своих отношений с людьми.

Когда человек проходит стадии взросления в Боге, когда он взрослеет до сына, он неминуемо будет  чувствовать и страх перед Богом как перед своим Судьей.  Разве мы не боимся в детстве своих родителей, разве не прячемся по углам от них, когда напакостничали? Разве это не ассоциативное явление Суда? Вот этот момент, когда человек переживает за свои плохие поступки по отношению к родителям, — это то же самое, когда человек переживает за свои грехи по отношению к Богу. Те слова, которые приводятся в письме, — это не слова, как нас унижает Бог, а как конкретные люди, имена которых мы знаем — это имена святых — умели судить самих себя. Об этом говорит нам Апостол:  «Если бы мы сами судили себя, то никогда бы не были осужденными».

Часто наше земное отечество не проявляет себя в должной степени, многие люди не знают даже своего земного отца, живут в неполных семьях. Во многих случаях вообще подменено понятие мужского и женского, когда женщина становит себя на место мужчины, а мужчина проявляет себя абсолютно инфантильно.  Существует также обратная ситуация, когда мужчина в семье проявляет себя так, что подменяет понятие Бога, как будто он и есть бог в семье, подчиняет себе всех и является злым богом, которого все боятся.

Людям, которых мучают подобные противоречия в восприятии Бога, которые описывает автор письма, стоит читать Евангелие и чаще обращаться к Богу в личной молитве.