О профессиональной ориентации и многом другом

Мне всегда, со времен ранней юности, наблюдать за людьми, находить объяснение их поступкам было намного интереснее, нежели взаимодействовать с цифрами. Но жизнь сложилась так, как сложилась, вначале я получила профессию, мало связанную с людьми, но преподавательская деятельность в вузе позволила соприкоснуться с множеством удивительных человеческих миров, запрятанных в наших студентах.

Их было немало, и встречались среди них разные: одни пришли действительно в свою альма-матер и стремились получить знания по максимуму; другие и сами не знали, чего они хотят на самом деле, но раз уж довелось, учились ни шатко ни валко и что-то усваивали; и была третья группа, довольно малочисленная, но имевшая практически на каждом курсе своих представителей, – они не желали вообще учиться, высшее образование им было противопоказано, у них было свое видение собственной жизни, совсем не интересное родителям, пожелавшим, чтобы их чада высшее образование получили. Они заканчивали вуз с мытарствами (эти бы усилия да в мирных целях) и впоследствии избегали и своих бывших сокурсников, и бывших преподавателей.

В конце прошлого года, как гром среди ясного неба, прозвучала новость о том, что один из наших выпускников, молодой мужчина, не достигший тридцатилетнего возраста, умер. С его истории мне и захотелось начать  разговор о профессиональном выборе наших детей.

Жил себе мальчишечка, добрый такой увалень, звезд с неба не хватавший. Учился в школе, перекатываясь с тройки на четверку, не давались ему науки, что не мешало ему иметь «золотые руки». Окончил после школы колледж и пошел работать на завод – слесарем. Увлечения его были неприхотливыми, после работы — кино, пиво и друзья.  Его все устраивало,  но маме не давало покоя, что у единственного сына нет высшего образования. И вот решила она, что нужно заставить сына поступить на вечернее отделение вуза, на экономический факультет. Мама решила – мама сделала, в какой-то момент наш герой оказался студентом. Жизнь студента вечернего отделения сложна, днем работа, а по вечерам, четыре дня в неделю – учеба, выходные нужно тратить на написание курсовых работ и проработку лекций, записанных в течение недели. Если учесть, что учеба на вечернем отделении института занимает шесть лет, то можно представить, какую цену нужно заплатить за получение образования. Если первый год юноша еще как-то присутствовал на лекциях и семинарах, не открывая при этом рта, то чем дальше в лес, тем круче бурелом. Он стал пропускать занятия, неделями не появляясь в вузе, а перед сессией мама уговаривала сокурсниц сына написать ему курсовые работы, начинала атаку на преподавателей, чтобы чадушко переползло в другой семестр. Чем больше усилий он прикладывал, чтобы его отчислили, тем более бурной становилась деятельность мамы по его удержанию в вузе. Ко мне он попал будучи студентом четвертого курса, и впервые я увидела его перед сессией. Ссутулившись, пряча от меня глаза, он пытался защищать курсовую работу, которую сам не писал и не понимал, о чем в ней идет речь.

— Андрей, — я сверилась с ведомостью, не ошиблась ли с именем, – а зачем тебе институт?

— Мне он и не нужен, – он покрывается красными, крупными пятнами и начинает теребить лист, игравший роль черновика, на котором в кратком изложении была написана курсовая. – Мама хочет, чтобы я получил высшее образование, потом перешел работать в экономический отдел, мол, так и будешь всю свою жизнь гайки заворачивать?  А мне нравится.  Начинаю ей говорить, что готов почти всю зарплату ей отдавать, лишь бы она меня не заставляла сюда приходить, а она сразу – плакать, уговаривать, что хочет для меня в жизни счастья, а я не ценю её усилия. Вот так и живем, мучая друг друга.

Он тогда не защитил курсовую работу, к экзамену, соответственно, допущен не был. Через какое-то время, после воскресной литургии, две наших прихожанки взяли меня на абордаж и начали читать мораль о том, что нужно иметь совесть и должно помочь женщине, которая желает своему сыну лучшей доли в жизни. Мои попытки остановить эти излияния словами о том, что раз юноша сам не хочет учиться, а желает только работать и развлекаться в меру своих способностей, то есть смысл оставить его с собственной жизнью, а не пытаться лепить из него человека, которым он не станет, – успеха не возымели. Каждый остался при своем мнении, а я еще и с ярлыком – жестокосердная.

Андрея, к его радости, отчислили из института, по совокупности накопленных долгов, но через год восстановили. А когда он окончил институт, радости мамы не было предела. Диплом Андрей забрал через полгода после окончания вуза, старался ни с кем из однокурсников не встречаться, при встрече с преподавателями отворачивался, делая вид,  что не заметил. Удивляться этому не приходилось: он не смог  уговорить маму разрешить ему бросить вуз, а мы знали цену его корочкам, и, похоже, Андрей этого стыдился. И вот его не стало, мне очень жалко его маму, но почему-то больнее за него, все вместе мы отобрали у парня несколько лет из его короткой жизни. Ну не было у него стремления к интеллектуальному развитию, и не нужно было его навязывать. Не сделали эти потерянные годы в институте его лучше, умнее и увереннее, наоборот, они внесли разлад в отношения матери и сына, навязали ему комплекс вины.

Мы любим своих детей и желаем  им лучшей доли,  именно поэтому нельзя пускать на самотек вопросы, касающиеся выбора профессии, в этом им необходима наша помощь. Практически нереально в 16-17 лет понять, чем на самом деле хотелось бы заниматься в жизни, какое направление и учебное заведение выбрать. Потраченные несколько лет в чужом учебном заведении уже не вернутся, освоение  ненужной и неинтересной информации может стать фактором жестокого разочарования в жизни.

Вот правда, почему родители не хотят помочь нам выбрать профессию или хотя бы не мешать? «Ты никогда не пойдешь в пединститут, чужих детей воспитывать, они сегодня все дебилы. В медицинский? С ума сошла, горшки выносить, да за копейки работать. В финансовый университет готовься, твоя двоюродная сестра там учится, а ты чем хуже?» Я не хуже и не лучше, просто не люблю цифры, мне математика не интересна, а экономика, как предмет, вообще в тоску вгоняет.  (Из разговора с ученицей 11 класса). 

Если исходить из задач, стоящих перед страной, а ими рано или поздно заниматься придется, в последующие десять-двадцать лет экономике потребуется большое количество технических специалистов – химиков, биологов, медиков, строителей, логистов и др.

На первом этапе определения профессиональной направленности можно воспользоваться информацией из статьи  «О профессиях».

Для более глубокого погружения в тему предлагаю пройти вместе с ребенком тест для определения психологического типа, основанный на разработках Карла Густава Юнга и соционики.

Настройтесь на эту работу как на увлекательнейшее путешествие внутрь себя. Знакомство с собой позволяет понять свои поступки, желания и увидеть, а своей ли дорогой вы идете? Для меня, казалось бы, легко общающейся с людьми, было удивлением в свое время выяснить, что я являюсь классическим интровертом; зато стало понятно, почему выступления в больших группах незнакомых людей, как, например, защита дипломного проекта, а впоследствии  диссертации, были настоящим стрессом для меня, которые требовали времени и сил на восстановление. И несмотря на опыт и  владение методиками работы с аудиторией, первые 10-15 минут лекции в новой группе создают у меня ощущение ледяного душа.

Продолжение следует…