Невыплаканное горе: океан боли, который мы носим в себе

Мне врезался в память небольшой эпизод из фильма «Форрест Гамп». Форрест сидит на кровати у горячо любимой и столько ему давшей матери, и она спокойно говорит: «Форрест, я умираю». «Да, ты умираешь, мама»… Помню, что тогда мне показалось это диким. Как так можно! А если она умрет еще не скоро? Зачем хоронить, пока жива?

И лишь спустя много лет я поняла, как важно именно это: принять, что смерть есть, что она в недалеком будущем заберет близкого и родного человека. И — успеть попрощаться, побыть с ним, пока он еще здесь…

Утрата, оставившая след на всей жизни, — это смерть моего дорогого папы. Еще в далеком детстве мне периодически снился один и тот же сон: папа долго-долго болел, а потом умирал. Я просыпалась в слезах и даже не решалась рассказать кому-то про этот сон — не хотелось произносить вслух слово «умирал». Говорила только: «Снова снилось, что папа сильно болеет».

Прошло много лет, отец был уже немолод и действительно тяжело заболел. Эта болезнь была ударом и горем, но она принесла и немало открытий: папа переносил ее стоически, он стал для всех нас примером, как можно достойно жить, зная, что твоя болезнь неизлечима. Так говорили врачи — но почему-то ни он, ни мы в это не верили, а верили в то, что отец выздоровеет: уж очень он у нас всегда был здоровым, активным и спортивным.

А самое чудесное и важное: за время болезни папа уверовал в Господа и крестился.

В ту пору я уже была в Церкви и помогала понять ему разные сложные вещи, познакомила с хорошим священником. Я знала, что есть вечная жизнь, что мы не расстаемся навсегда, — но вопреки всем этим логическим (в христианской логике) рассуждениям я не хотела впускать в себя мысль, что отец умрет. Я не верила, не принимала это и не подготовилась к этому… хотя было очевидно, что это случится. Не знаю, до сих пор не понимаю, отчего была такая слепота…

После похорон мне было очень трудно, и я — бессознательно — закрыла для себя тему папиной смерти. То ли мне было слишком больно, то ли я боялась, что домашние сделают мне еще больнее, но…

Вспоминаю два характерных случая. Первый: я на работе, прошло буквально несколько дней после похорон. Коллега выражает сочувствие, говорит: «Может, тебе взять неделю-другую, не работать?» Я (от горя, от нежелания обсуждать это с посторонними) отвечаю почти весело: «Да все совершенно нормально, не беспокойся!» Помню недоумение на ее лице.

Второй случай: я долго думала, но все-таки решила пойти в детский сад к сыну на празднование Дня мам. Чтобы отвлечься, развеяться, не расстраивать ребенка. С момента похорон прошло меньше месяца. На празднике я четко поняла, почему раньше было принято все 40 дней не выходить из дома, носить траур. Мне было физически больно от веселой музыки. На какой-то душещипательной песне я разрыдалась. Это было тяжело. Не знаю, зачем я туда пошла.

Запретив себе грустить, плакать, прочувствовать до конца смерть близкого человека, я законсервировала в себе и другие чувства. Только спустя лет десять я обнаружила, что давно разлюбила тусоваться с друзьями, не люблю больших компаний, застолий, даже гостей и праздников не люблю. Это в какой-то мере сохранилось и до сих пор, хотя раньше я была гиперобщительной.

До сих пор я не могу спокойно, без боли думать о папе — хотя с момента его кончины прошло больше 15 лет. Но то, что эта боль не выплакана, и многое другое, со мной происходящее, следствие этого, — я поняла только недавно. Причем поняла на занятиях терапевтической группы, в которую попала почти случайно. На нескольких групповых сеансах, не связанных напрямую с утратой, а связанных скорее с отпусканием контроля над собой, с нахождением опоры в жизни, — передо мной раз за разом вставал образ папы. И лились бесконечные слезы.

Что сейчас? Я знаю, что эта боль еще не до конца меня отпустила. Я все еще не прожила ее до конца. Но я уже могу о чем-то, связанном с этой болью, рассказывать. Возможно, это кому-то поможет. Поможет то, что я поняла опытным путем: горе обязательно надо в достаточной мере оплакать. И если это возможно, к смерти близкого человека нужно готовиться, начать принимать ее еще до того, как она наступила.

Потому что когда не успеваешь проститься, это очень, очень печально.