Марина Бочарова (Дащян): что скрывает седина под идеальной укладкой

Про Марину можно рассказать по-разному, она – словно калейдоскоп:  вдова в двадцать с малым лет и мама двух невероятно обаятельных  девчонок, одной из которых пытались ставить диагноз «аутическое поведение»;  «восточная» женщина, армянка по национальности, но при этом творчески реализованный человек, преподаватель парикмахерского искусства. Настоящая героиня, которая никогда не позволяла себе «впадать в депрессии», даже когда имела на это полное право.

 — Марина, расскажете про Ваше замужество? Как Вы поняли, что это Ваш человек?

— Я всегда верила своему чутью, больше чем советам со стороны:  почему-то очень хорошо вижу, что можно ожидать от человека. Достаточно трех взглядов: на волосы, на ногти и на обувь. Если эти «слабые места» выглядят достойно, это много говорит о человеке, о его отношении к себе. Интуиция подвела меня только один раз: когда я встретила мужа.

— О, вот как? И где он «прокололся»?

— Ботинки. Для меня это было странно. Даже после смерти мужа, во время всех сложностей,  которые у меня были, я всегда покупала дорогую обувь. Еще мой дедушка говорил, что это «визитная карточка» человека. Так вот, его ботинки были чуть порваны, а я подумала: «Вот это да, совсем молодой, а так выглядит». Второй взгляд был брошен на руки – они оказались ухоженными.  Поэтому я заколебалась, но любимого человека все равно в нем не увидела.

— Он приехал в Адлер отдыхать?

— Да, после войны между Грузией и Абхазией. Провожая его на море, друзья говорили: смотри, вдруг найдешь там свою судьбу. Он только смеялся: в тот момент через границу переходила, в основном, только рабочая сила: в том числе, женщины, торговки зеленью.  А выглядели они, прямо скажу, непривлекательно: грязные ногти, хвостик, перегидрольные волосы с отросшими черными корнями. Оно и понятно, им нужно было выживать, зарабатывать на хлеб. И ему, москвичу, при взгляде на них даже мысль не могла прийти о женитьбе. И вдруг он встретил меня.

— А вы увидели его, и….

— Он пытался в это время пригладить волосы, а я сохраняла полную невозмутимость. Потом рассказывал, что я произвела на него впечатление, потому что выглядела, как картинка. Впрочем, я  всегда держалась:  даже сейчас, когда я одна, по-прежнему слежу за собой: всегда ухоженные ногти, обязательный педикюр,  а  прическа — волосок к волоску. Еще мой дедушка говорил: если ты идешь с высоко поднятой головой и на тебя оборачивается другая женщина, ты получила самую высокую оценку. И на меня всегда поворачивали голову. Я даже мусор не выносила без того, чтобы привести себя в порядок. И не потому, что не уверена в себе, просто я  достойно отношусь ко всему, что мне дано. И муж всегда ценил это.

— Что он был за человек? Какими качествами он «зацепил» Вас?

— Я благодарна Диме, он во многом изменил меня в лучшую сторону. Я никогда не извинялась, даже когда была виновата. Считала, что это ниже моего достоинства. А Дима объяснил, что признавать свою вину – не стыдно, это показатель твоего душевного роста. И сам по характеру был очень сострадательный, со всеми мог найти общий язык. Покорила  и его безграничная доброта и уважение к женщине. Это подкупало, потому что  в армянских семьях жены немного уходят на второй план, так уж заведено традициями. Но у Димы на семью был совсем другой взгляд.

 — Как развивались отношения?

— Он уехал, а после от него начали приходить удивительные письма. Он много знал, заочно был таким же приятным собеседником, как и при личном общении. «Меня покорили твои глаза» — почему-то я запомнила эту строчку. Затем Дима приехал еще раз, сделал мне предложение. Но я выходила за него — очень хорошо помню — еще не любя. Было безграничное уважение, но не больше.

— То есть полюбили, будучи  уже  в браке?

— Сначала меня не оставляла уверенность в том, что меня безумно любят, я верила, что именно с ним буду счастлива. Но через три месяца поняла, что сама полюбила. Как сейчас помню, оставалась дома одна, но ни на минуту не переставала думать о нем: вспоминала, какое у него было выражение лица, как он смотрел, с какой интонацией говорил… Очень любил смотреть, как я крашусь: просто не отводил взгляда.

— Не боялись показывать любовь? Ведь мы часто уязвимы, когда обнажаем чувства?

— Я не показывала, насколько муж был мне дорог, хотя уже не могла жить без него. Еще моя бабушка говорила, что женщина должна быть как закрытая книга:  чтобы мужчина мог открывать ее по листочкам каждый день. Тогда он будет узнавать новое, и его женщина будет по-настоящему интересной. Мне нравилось еще одно ее сравнение: она говорила примерно так: «Когда готовишь суп, всегда закрывай крышку. Иначе каждый подойдет и увидит, что внутри. А когда кастрюля закрыта, всем хочется посмотреть, что же там происходит».

 — Как Вы строили отношения?

— Просто поддерживали друг друга каждую минуту.  Вокруг не было такой семьи, как моя. В то время я просто поражалась, когда видела, как некоторые женщины относятся к своим мужьям: бегают, звонят, навязываются.

 — А Вы?

— После смерти мужа я могла выйти замуж десять раз, если бы меня интересовал сам статус. Но мне не нужен мужчина, который сидит на диване и матом комментирует телевизор. Однажды один из таких сказал: «Да ты должна радоваться, что я тебя с двумя детьми беру». Диагноз мне поставил! Двое детей! Да это я должна выбирать, хочу ли я за тебя замуж: то, что у меня дети, мне не помеха. Или вот некоторые женщины говорят, что им нужна опора, а сами живут с теми мужчинами, которые только забирают силы. Зачем? Для мебели?

Я одно время нравилась женатому мужчине, очень хорошему, он чуть-чуть напоминал Диму. Тогда проскочила мысль: посмотрю, какая у него жена. Если плохая, значит, как дорога выведет. Если хорошая – я разрушать семью не буду. Но жена оказалась добрым человеком, а их общий ребенок – просто чудом,  и я отказалась от мысли разбивать брак.

— А как было у Вас? Вашего брака, который длился всего четыре  года, Вам хватило, чтобы почувствовать, что такое любовь и семья?

— Если честно, я каждой женщине желаю такого замужества, которое было у меня. После смерти мужа сосед передал мне его слова: «Если бы Марина поместилась в маленькую коробочку, я бы ее носил возле сердца». Он любил меня радовать по мелочам: однажды вернулся из поездки в Подмосковье с охапкой полевых цветов. Сказал, что не мог проехать мимо, не собрав для меня букет. И мне нужны были не бриллианты, а вот такие простые поступки. Мог всю ночь возить меня, показывать ночную Москву.

 — Какое-то идеальное супружество…..

— Ну, мяса без костей не бывает (смеется). Я вообще как ураган была — часто вспыхивала, а он укрощал меня, словно стихию. Долгое время он не показывал меня друзьям, которые говорили, что армянка не может быть красивой и интересной. В день знакомства они были просто поражены: как это у женщины моей национальности может быть маленький нос, белая кожа и чувство юмора. Мелочь, конечно, но вспоминать забавно.

— А как был построен быт?

— Приходя домой, несмотря на то, уставшим был или нет, он всегда помогал. Для меня это было в новинку:  мужчины у нас не особо стремятся мыть полы. Мой брат, когда это увидел, пришел в изумление: «Зачем ты делаешь женскую работу, ты же мужчина»?! И мне очень понравилось, как на это ответил Дима: «Я очень люблю и ценю свою жену, она целый день устает с детьми. И я буду помогать ей так, как считаю нужным».

— Какое у него было отношение к деньгам?

— На самом деле он был очень небогатым человеком. Мой отец даже предлагал нам помощь, но я твердо отказалась: хотела, чтобы он «поднимался» сам. Раз жениться собрался, должен семью содержать. Но он совсем не ленивый был, ему не стыдно было что-либо делать.  Но, что мне в нем особенно нравилось, у него было стремление к хорошей жизни. Но в то же время он меня и детей одевал как королевских особ, а сам мог ходить в старом. Но я нашла выход: откладывала деньги с карманных расходов и дарила ему по всяким поводам вещи. Да, приходилось хитрить, а на его возмущение отвечала, что его деньги я на подарки не трачу, и это действительно было так. Разве можно не любить такого мужа?

 — А каким он был отцом?

— Я наказывала, а он утешал.  Например, девчонки могли не убрать за собой игрушки. И он, чтобы я не увидела, все расставлял по местам со словами: «Пока мама не видит, быстро-быстро вместе все исправим».

— Вы бы пожелали дочкам такой брак?

— Да.

— Каково было первое время после его смерти?

— Когда его не стало, Каролине, старшей, было 2,4 года, а Анечке – 1,3. Но он успел увидеть детей, почувствовать себя отцом. После аварии мне говорили: «Марина, выпей, будет легче». Но ты выпьешь сегодня вечером, а утро все равно придет, а проблема не ушла, только головная боль прибавилась. Это ж еще выпить надо! И что мои дети будут видеть? Да, я не представляла свою жизнь без него,  до двадцати пяти лет не знала, что такое работать и зарабатывать деньги. У отца я жила за отцом, у мужа – за мужем. Я даже боялась одна  спускаться в метро.

 — Вы впали в уныние после гибели мужа? Кляли себя?

— Первый год после смерти мужа я не хочу вспоминать: слишком больно. За один день я полностью поседела (Марина показывает корни волос, и, действительно, я вижу, что весь пробор серебряный). Когда меня на похоронах увидела мама, она просто упала в обморок и на время даже потеряла разум. В те дни я «ушла в себя» и постоянно писала строчку из Шекспира: «Одна судьба у наших двух сердец: замрет мое — и твоему конец» — на салфетках, бумажках, в записных книжках.

— А как себя вела свекровь?

— Свекровь тоже была разбита. С содроганием вспоминаю утро после трагедии: я, ночь не спавши, вышла на кухню и заварила кофе, а она ворвалась в кухню и стала бить кофейные чашки. Когда от них осталась только груда осколков, она, почти крича на меня, спросила: «Сделай хоть что-нибудь: крикни, ударь, наконец!» Я ей только ответила, что не могу ударить женщину старше моей мамы, но если она решила выплеснуть горе вот так, то это ее право. На что она меня обняла, прижала к себе и поцеловала. Еще одна деталь: до трагедии я называла ее мамой. И вдруг она просит не произносить это слово. А я ей ответила, что мамой  на этом свете ее больше никто называть не будет. И она попросила прощения.

 — Что вывело Вас из такого тяжелого состояния?

— Если честно, я первое время не хотела жить. Спасли слова сестры. Она заплакала, показала на детей, сказала: «Посмотри назад. Я буду любить их, но не так, как ты. В первую очередь, это твои дети, и только потом — мои. Брат, пока не женатый, тоже будет смотреть за ними, но не так как за своими. Его не вернешь. Если ты забыла свою жизнь, живи для них». И я на секунду отпустила горе и поняла, что дети не нужны никому так, как мне.

— А не было упрека Богу за то, что он послал Вам испытание выше Ваших сил?

— Нет, после разговора с сестрой все встало на свои места. Я всегда понимала, что раз Он послал мне такое испытание, я его пройду. Горевала, но никогда не говорила: «За что мне это? У всех хорошо, а у меня вот так!» Когда бываю в церкви, всегда благодарю: я в не самом худшем состоянии, у меня есть жилье и еда. Не забываю Бога, только прошу о помощи, когда что-то случается. Никогда людям плохого не делаю, никогда не проклинаю. Если мне делают больно  или не отдают долг,  только говорю: Бог с ним. Прошу только здоровья для детей, а себе — терпения.

Еще верю, что когда закрывается одна дверь, тут же открывается другая. И никогда не боюсь завтрашнего дня, что останусь без куска хлеба, что не смогу прокормить детей. И, правда, когда оставалась последняя копейка, следующий день приносил рубль. Но в себя пришла, может быть, только четыре года назад: я в первый раз поставила за Диму свечку за упокой души. Тогда я рыдала так, что свечница долго не могла привести меня в чувство. Но когда я вышла на улицу, на душе было такое облегчение, что даже дышалось по-другому.

— Как реагировали дети?

— Мне в первую очередь помогали мысли о  них: чтобы они были одеты, обуты, накормлены. Единственное, что я не могла им дать, — это отца, в котором они так нуждались. Очень хорошо помню один случай: мы собирались на свадьбу, и Каролина вспыхнула: «Почему мы всегда идем без папы? Я тоже хочу папу, как у других!» Мне в тот момент было очень больно, но я ответила: «Мы с тобой идем, а папа всегда позади нас». Но дочка не унималась: «Я хочу, чтобы папа шел не позади, а держал нас за руку».

— Расскажите про старшую девочку? Какой диагноз ей поставили врачи?

— Каролине поставили диагноз «аутическое поведение», то есть «пограничное» состояние. Ребенка не брали в коррекционную школу,  но и не уделяли должного внимания в обычной. Я осталась с болезнью ребенка один на один. Но, опять же, не было ропота, Господь же не должен давать всем одинаково. Если мне суждено это пройти, значит, я — сильная женщина и смогу с этим справиться.

Еще я благодарна Богу за то, что когда я почти готова была положить дочь в неврологический центр для обследования, то разные преграды не давали мне это сделать. То справки нужной не оказалось, где-то анализ терялся, то еще что-то мешало: три раза была возможность, и три раза планы срывались. В результате, Каролина учится в школе инклюзивного обучения в Истре, ходит в бассейн, на кружки, на фитнес, планирует заниматься конным спортом.

— Какие требования Вы предъявляете дочкам? В человеческом плане, в быту? Есть ли разница в воспитании, «скидки» старшей?

— Я всегда требовала с Каролины столько, сколько она может. Если бы я этого не делала, она могла бы быть разбалованной, не умела бы правильно вести себя по отношению к другим людям. Однажды она попробовала выбить поблажку: требовала, чтобы Анечка открыла ей дверь.  Вот тогда я действительно резко ее одернула и сказала, что она все будет преодолевать сама, и никто за нее ничего делать не будет. Я никогда не считала ее больным ребенком. Единственное, в чем мы шли ей навстречу, – не злили ее, если она упрямилась, чтобы она лишний раз не нервничала. Обслуживать же себя в быту они обе приучены, очень самостоятельные, не любят, когда с ними нянчатся.

—Как Вы встали на ноги?

— Через полгода после трагедии я вышла на работу, да этого помогал папа: высылал деньги. Еще поддержали друзья мужа. Но все равно, мне трудно было принимать помощь, пусть и от близких людей.  Чтобы выйти на работу,  закончила компьютерные курсы, вышла работать в офис, но ненадолго. Работала немного в ювелирном магазине: я разбираюсь в золоте и умею преподнести товар. Но вскоре вспомнила свою профессию: я в Адлере заканчивала курсы парикмахера, и повысила свою квалификацию уже здесь, в Москве. Деньги на курсы дала тетя.

 — Вы сами поднимали детей, хотя женщина-одиночка – это очень непросто, тем более Вы все-таки «восточная женщина». Пришлось преодолевать стереотипы, доказывать, что Вы можете сделать для детей больше, чем иная, даже полная семья?

— Первые несколько лет я ушла в работу, трудилась без выходных – в прямом смысле этого слова. У детей было все, что и у сверстников: еда, одежда, игрушки. И два раза в месяц мы ходили в театры, на представления. На Новый год обязательно была елка, и не одна – по три-четыре билета. Единственное, что я им недодала – это общения со мной, моего внимания, потому что тянула семью и не могла проводить все свое время с ними. И, хотя родители говорили мне, что готовы забрать детей в Адлер, чтобы я устроила свою жизнь, я ни на секунду не пожалела, что их не отдала. Но мне всегда помогала с бытом мама. Родители приняли непростое решение, и мама переехала ко мне. Сейчас она живет с нами, но периодически ездит к отцу, или он приезжает к нам.

— Вам помогало то, что у Вас творческая профессия, в том числе связанная с преподаванием?

— Очень люблю свою профессию, потому что это всегда творчество. Даже просто играть волосами, смотреть, как они переливаются, ложатся в укладку – очень интересно. И то, что люди уходят от меня преображенными, счастливыми, доставляет мне радость. По-настоящему получаю наслаждение от своей работы. Почему хирург гордится своим делом? Потому, что оно необходимо людям.

Так и моя работа нужна людям не меньше. И мне интересно узнавать новое, связанное с моей профессией. Я хожу на все крупные выставки и мастер-классы, честно говоря, даже не помню, сколько у меня сертификатов. А стрижки и прически делаю всегда с любовью,  преподаю студентам парикмахерское мастерство  — еще с большей отдачей. Особенно приятно, когда ученики и клиенты вспоминают обо мне, дарят небольшие, но подарки: мелочи, но это знак уважения.

— Как вы считаете, женщина может быть счастливой без любимого мужчины? Счастливы ли женщины, которые живут по принципу «плохонький, но мой»? Не было желания, хотя бы подспудного, так разменяться?

— Если какой-то мужчина не обратил внимания, то это не значит, что ты никому не нужна, как думают некоторые женщины. Например, я нужна своим родителям, даже просто знакомым, даже клиентам. Да, я одинока. Но хочу  — приготовила, хочу  — нет, хочу  — помыла посуду, не хочу – не помыла. А пройдемся, например, по моим знакомым. Одна живет с азербайджанцем, который говорит, что и как делать, куда ходить и что одевать. Другая — выслушивает грубости, терпит, прощает измены. Третья звонит сыну узнать, выпил муж сегодня или не выпил. Четвертая живет в женатым человеком и тратит на него свою молодость. Так какая из женщин счастливей?

 — И как быть?

— Еще моя бабушка говорила, что у каждой тапочки есть своя пара. И твоя половина обязательно встретится на твоем жизненном пути.

 — Если быть честной, Вы верите, что выйдете еще раз замуж? И какой должен быть человек, чтобы Вы впустили его в семью?

— Я не ищу красивого и богатого. Он должен быть Человеком, со стремлениями.  Мужчина должен быть мужчиной. И, конечно, должен любить моих детей.

 — Скажите, как Вы держитесь? Прическа, одежда – всегда очень сложно смотреться «на пять»? Что Вам помогает всегда так выглядеть?

— Я не могу просто завязать хвостик на голове и выйти. Что бы ни было, я встаю за полтора часа до выхода из дома и привожу себя в порядок. Еще мой дедушка говорил, что, несмотря на настроение, женщина должна быть женщиной с высоко поднятой головой. Когда мне говорят, что хорошо выглядеть мешает куча проблем и дети в придачу, я считаю это отговоркой. Говорю: «Да, у меня тоже все это есть (тем более, дети-погодки), но я не разрешаю себе опускаться».

 — Если подводить итог, что и кто был Вашей опорой, когда было труднее всего?

— Родня. Я благодарна Богу за таких родителей и родственников. Рядом с ними мне легче идти своей судьбой, проживать свою жизнь достойно и не падать лицом в грязь.

Беседовала Юлия Шабанова