Когда мне больно, и я лежу глазами в стену

Хроническая болезнь — как пощечина. Еще вчера ты бегал, танцевал, отжимался ежеутренние тридцать раз. А сегодня — бах! — и, скрюченный болью в узел, ты боишься любого неверного движения. Болезнь вообще хорошо иллюстрирует, что движение — жизнь, а все что наоборот — наоборот.

Когда тебе больно, тотчас меняются приоритеты. Расстояния, смыслы, мотивы — все вдруг срывается с привычных рельсов, и ты смотришь на свою жизнь, от умывания до привычной работы за ноутбуком, через лупу волевого усилия. Лучше всего бы, конечно, лечь и лежать, глазами в стенку, погружаясь в печальные мысли, что жизнь – боль, и никогда не скакать тебе больше беспечной веселой газелью. Но это, как и все соблазнительные пути, — тупик, ты ведь знаешь: для жизни нужно движение.

Когда тебе больно, забываешь фразу «нет денег», потому что не сидеть же на обезболивающих. То есть можно, но недолго. И вот ты несешь честно заработанное, про которое думал, что его нет. Ты начинал с неврологов и хирургов, но сегодня смотришь на медицину очень широко, в твоем телефоне длинный список номеров: мануальные терапевты, остеопаты, кинезио- и рефлексотерапевты. Все, что хотя бы теоретически может помочь. Китайский доктор цокает языком, втыкает иголки и делает кровопускание. Примерно через пару месяцев, когда вся семья собирает котомки на паперть, становится легче, и вот уже ты не то, чтобы молодой молодец, но почти. Возвращать доверие к телу, кстати, очень тяжело: привычки, дрессированные болью, въедаются намертво, и первое время ты будто хрустальный. Дальше все будет скорее всего хорошо (без гарантии). Может быть, год. А может, даже целых два или пять — как повезет на этот раз.

Через какое-то время до тебя, наконец, доходит, что бесплатного, безусловного здоровья больше не будет. Ты усваиваешь урок, делаешь кое-какие (но всегда недостаточные) выводы. И начинаешь обращать внимание на то, что раньше казалось ерундой, чепухой и делом десятым: на телесное. Как двигаешься, как спишь, ровная ли спина. Не напряжены ли какие-то мышцы. И почему, кстати, напряжены? Ты перестаешь поднимать тяжести и с лихим задором двигать мебель (откуда эта страстная тяга быть не слабее мужчин, интересно?). Ты понимаешь ограниченность своего ресурса и начинаешь беречь себя.

Хроническая болезнь — как пощечина. То есть отличный способ вернуться в замусоленное, но все равно важное «здесь и сейчас», оглянуться вокруг, провести ревизию. Задуматься о том, что потерял. Да, отныне движения лишатся спонтанности, а врожденная физическая сила и бесстрашие уступят место вдумчивой осторожности. Эту утрату придется оплакать, что ж. Ты больше не сможешь игнорировать сигналы своего тела, а будешь вынужден строить с ним диалог, учитывать его слабости и сложные места.

Увидеть то, чем все еще владеешь. Заново оценить свое тело и его великолепные возможности. Заметить, как это здорово — пробежаться, догоняя автобус. Как классно, когда ты можешь прошагать по городу несколько часов, разглядывая прохожих и новые дома, и пусть назавтра гудят ноги, какое в этом счастье! Держать на руках своего подросшего ребенка и понимать, какой ты крепкий, как дерево, рядом с этой маленькой птичкой.

Подумать о будущем. Вспомнить, что жизнь не бесконечна. Остановить ежедневное бегство. И снова мечтать. Чего бы ты хотел? Затанцевать в одиночестве или в паре. Бросить все и уехать в путешествие. Подняться в горы. Научиться петь джаз и нырять. Отнести старушке-соседке кусочек своего фирменного пирога. Откладывать жизнь больше не имеет смысла.

И я совсем не жалуюсь. И даже наоборот, благодарна моему непрочному позвоночнику. А боль, она ведь и придумана для того, чтобы отправлять сигналы, оставляя возможность для ответа, для диалога…