Годовщина

Мы с братом встретились после работы, и поехали на кладбище к могилке мамы. Вот уже три года, как мы живём на земле без самого дорогого человека. Даже не верится, что так быстро летит время. Время, время…
Я покупаю маленькие красные розочки. Маме они бы понравились. Мне кажется, вот она смотрит с неба на нас и радуется, что мы помним о ней.
Ноябрь. Ещё тепло. Машина везёт нас по дороге. Красные розы в моих руках, такие живые, так сладко пахнут… Для кого?
Подъезжаем к кладбищу уже в сумерках. Несколько машин стоит. Люди возвращаются. Странно. Так поздно. Наверное, тоже после работы.

Вот и ограда и памятничек, мама улыбается с фотографии как живая. Хотя, почему как? Она и есть живая, только не тут, не с нами, ни в этой жизни… Ах, мамочка чему ты улыбаешься, знать бы мне… Вечному покою… Отдохновению от скорбей этой временной жизни?
Как жаль… Как жаль, что мы не ценим, всё, что даёт нам Бог. И ничему, совершенно ничему не учат потери. Сердце так и остаётся — камень… Что будет?
Я спешу прочитать чин литии, совершаемой мирянином на кладбище, пока совсем не стемнело. Вокруг удивительная тишина, такая бывает только на кладбище. И такой удивительный покой. Не о чем больше спорить, нечего делить, нет богатых и бедных — все равны. И так контрастирует на этом фоне звуки, доносящиеся из посёлка. Лай собак, утки, гуси, шум, там вдалеке много тёплых, жёлтых огоньков, светятся чьи-то окошки, кипит вечерняя жизнь. Там, в том мире, ещё всё ненужное — нужно, и всё не важное – важно. Словно два разных государства — безмятежное спящее кладбище и шумный город. А над всей этой картиной светит молодой месяц и одна единственная звёздочка на синем небе. Они освещают и памятник, и мой молитвослов. И в тишине ноябрьских сумерек звучат слова молитвы:
«Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный помилуй нас».
И ещё:
«Сам Един еси Безсмертный, сотворивый и создавый человека: земнии убо от земли создахомся и в землю туюжде пойдем…».
И всё вокруг внемлет молитве, и только месяц освещает дорогу.