«Если и можно объяснить причины любви научно, то уж никак не с точки зрения химии», — так думала Наденька, студентка медицинского института, перелистывая очередную страницу анатомического атласа головы человека. Трудно поверить, что химические реакции во всех этих хитросплетениях связок, мышц и кровеносных сосудов могут не только сниться старшекурсникам в троллейбусе, но и влиять на их романтические отношения. Нет, всё дело в физике.

Вон, взять хоть Пашку Синицына. Полноватый и высокий городской троечник, в медицинском учится, чтоб в армии не служить, и в анатомичке вчера чуть в обморок не упал. Хорошо хоть, специальность выбрал узкую, если захочет, то сможет проработать всю жизнь в терапии. Но вот по какой причине этот папенькин сынок «запал» на неё, миниатюрную дюймовочку, сельскую отличницу, которая может и корову подоить, и на рыбалку в лодке отправиться? Нет, ребята, всё дело в физике: противоположности должно притягивать.

Притягивало их взаимно, но со стороны Надежды ещё продолжалась борьба за независимость. Ведь с первой своей любовью у Нади ещё не произошло окончательного разрыва. Первая любовь её — Алексей — самый умный молодой человек в их деревне, её парень, уже получил инженерную специальность и работал где-то в соседней области. Расстояние значительно охладило их отношения, чему была безмерно рада мать Нади. Родной брат Алексея страдал слабоумием, и хоть несостоявшиеся сватья утверждали, что недостаток их младшего сына вызван перенесённым в детстве менингитом, Любовь Андреевна, воспитанная мачехой и прошедшая всю Великую Отечественную до Берлина, привыкла быть настороже. Ведь если у жениха плохая наследственность, то её внуки могут родиться не вполне здоровыми. Ну уж нет, не бывать этому браку — так решила мать Надежды.

До Нади уже донеслись слухи, что Лёха скоро женится, но верить в это не очень хотелось. Готовиться к пересдаче по анатомии было тоже чрезвычайно трудно.

Избегать жизненных трудностей — вот первоочередная задача, которую ставила перед дочерью Любовь Андреевна. Солидный институт в большом городе, хлебная специальность, комната в тихом районе, пожилая хозяйка — жизнь дочери обещала быть безоблачной. Даже если она не найдёт себе мужа в среде городских студентов и вернётся в родное село, то уж с хорошей профессией.

Полной противоположностью жене был Иван Владимирович, отец Наденьки. Свою Любу он брал, не думая о последствиях. Красивая молодая односельчанка часто проходила мимо окна кабинета, в котором он вёл свои бесконечные бухгалтерские расчёты. Гуляя с малышом, Любаша щеголяла в платьях, привезённых ей из Германии. Она умела заразительно смеяться и обладала чрезвычайной силой характера и волей к жизни, поэтому Иван моментально «пропал» и даже уговорил свою строгую родительницу благословить его на брак с женщиной, уже имевшей сына. Да и выбор был невелик — многие девушки приезжали с фронта обременёнными.

А вот общего ребёнка им пришлось выстрадать. Первую дочь назвали в честь свекрови Наташей, хоть и отношения с невесткой у неё были натянутыми. Наташа умерла в дошкольном возрасте от детской инфекции, как бы став символом несбывшейся семейной теплоты. Надя появилась через год после трагедии, став надеждой, утешением и единственным кровным ребёнком немолодого уже Ивана Владимировича. Может быть, он и мечтал о большой семье, подобной той, в какой вырос, но роптать привычки не имел. Весь избыток сердца доставался теперь сыну и дочери, а вот с супругой общих черт с годами становилось всё меньше.

Столь разные качества отца и матери всегда боролись в душе Нади. Временами ей приходила на ум отцовская любимая фраза о том, что Москва не сразу строилась, и тогда ей очень хотелось подражать терпению и весёлости Ивана Владимировича. Но иногда эта фраза доводила её до бешенства, и тогда Наденьке казалось, что все подруги смеются над ней, шушукаясь на переменах в курилке, и мечтают поотбивать у неё ухажёров. В эти моменты она ненавидела всех окружающих людей, даже тех, кого никогда не видела, но их окна нагло светились в темноте очередного зимнего утра, будто дразня её своим благополучием. Мнительность, безусловно, ей досталась от матери.

Алексей в итоге всё-таки женился на другой девушке. Потом было тусклое замужество Наденьки, в котором родилась дочь Вера, потом случился развод. Потом работа… дом… работа… Общежитие… Перестройка… Ваучеры… «Молодоженка» с большой, впрочем, кухней… Деноминация денег и потеря всех сбережений… Непрерывный стаж… Смерть отца… Долгожданная пенсия… Слабоумие престарелой родительницы… Снова похороны… Мечты о спокойной жизни… Онемевшая кисть и внезапная слабость в ногах… И вот обездвиженная Надежда уже лежит на полу…

Вера держала мать за бесчувственную руку, чтобы незаметно целовать неподвижные пальцы. Врач УЗИ ещё долго изучала сосуды шеи, а после кивнула в сторону реанимации: увозите. Молодая женщина доставила маму в палату, полную сигналящих аппаратов, спустилась на первый этаж и разбудила мужа, дремавшего в неудобном кресле. Молча они вышли через железную дверь приёмного покоя. Рассвет только начался, и лужи ещё были скованы первыми заморозками. В карманах Веры лежали паспорт, пенсионное удостоверение и страховой полис мамы и ключи от их общей квартиры. У входа в приёмный покой ожидало такси. А дома все спокойно спали — старший сын уже умел укладывать младших.

Спустя несколько дней Вера поехала в квартиру, в которой выросла. Там почти ничего не изменилось за последние пятнадцать лет. Появилась лишь железная дверь да новый замок в старой деревянной. Их Надежда Ивановна установила, лишь только дочь вышла замуж. Как в машину времени Вера шагнула в тесную прихожую. Даже зеркало, что висело напротив, отразило лицо женщины будто совсем юным. В углу большой комнаты около шкафа стояли прикрытые целлофаном холсты времен её студенчества; в шкафу лежали детские книжки. Они находились почти в тех же местах и положениях, в каких память Веры запечатлела их в своё время. Не отыскался сразу только Льюис, но и он при ближайшем рассмотрении был найден за стопкой женских журналов.

Вера ходила кругами в единственной комнате родного когда-то жилища: она с болью и радостью разглядывала знакомую обстановку. Ей страшно было присесть и на мамин диван, и на свою кровать, и в кресло-качалку, которое они купили когда-то вместо велосипеда, разбив копилку. Неловко было трогать всё то, что перестало принадлежать Вере, когда она вступила в неудачный с точки зрения мамы брак. Впрочем, Надежда никого из кавалеров Веры не одобряла.

Когда Вера стала искать что-нибудь для записи показаний счётчиков, её взгляд упал на банку с карандашами. Взяв один, она поняла, что заточен он был её рукой. Шло ли время на этих шестнадцати квадратных метрах?

А время здесь всё-таки шло — на это указывал новый «культурный слой». В комнате кое-где были разбросаны сувениры и прочие мелкие вещи из магазина, где всё продаётся по тридцать с чем-то рублей, на новой напольной вешалке в прихожей висела незнакомая одежда, на полу валялись коробки из-под мелкой бытовой техники и пакеты с тем, что жаль выбросить. В углу стояла разложенная стремянка, а на ней мостились стопки жёлтой периодики, календари, пакетики с семенами и несколько пачек цветных карандашей.

Вера полила цветы и протёрла подоконник. Узнала старый кактус, который был в числе первых их с мамой приобретений после развода родителей. Потрогала ручку облупившегося деревянного окна, открыла и тут же закрыла форточку. Чувство того, что она вмешивается в чужую жизнь, не отпускало Веру. Она прошла на кухню и заварила себе чай.

На кухне обнаружились аккуратно сложенные пластиковые бутылки, старые гвозди, коврики, швабры и жестяные банки с краской. Видно было, что хозяйка что-то планировала, но в то же время пребывала в ожидании. Вымыв за собой посуду, Вера увидела у раковины рулон мешков для мусора. Ещё не до конца соображая, что делает, она собрала первые четыре пакета и вынесла их на помойку.

Вера разбирала старые залежи, пытаясь разобраться и вдохнуть жизнь в эту старую квартиру, завести часы и насладиться их мерным тиканьем. Потому что жизнь продолжается. И как символично это — разбирать залежи маминых ожиданий. Проводить инвентаризацию и разбирать всё это родительское наследство: в квартире, в голове и в душе.

Теги:  

Присоединяйтесь к нам на канале Яндекс.Дзен.

При републикации материалов сайта «Матроны.ру» прямая активная ссылка на исходный текст материала обязательна.

Поскольку вы здесь…

… у нас есть небольшая просьба. Портал «Матроны» активно развивается, наша аудитория растет, но нам не хватает средств для работы редакции. Многие темы, которые нам хотелось бы поднять и которые интересны вам, нашим читателям, остаются неосвещенными из-за финансовых ограничений. В отличие от многих СМИ, мы сознательно не делаем платную подписку, потому что хотим, чтобы наши материалы были доступны всем желающим.

Но. Матроны — это ежедневные статьи, колонки и интервью, переводы лучших англоязычных статей о семье и воспитании, это редакторы, хостинг и серверы. Так что вы можете понять, почему мы просим вашей помощи.

Например, 50 рублей в месяц — это много или мало? Чашка кофе? Для семейного бюджета — немного. Для Матрон — много.

Если каждый, кто читает Матроны, поддержит нас 50 рублями в месяц, то сделает огромный вклад в возможность развития издания и появления новых актуальных и интересных материалов о жизни женщины в современном мире, семье, воспитании детей, творческой самореализации и духовных смыслах.

новые старые популярные
altyinay

Спасибо.Отлично.

Ксения

Душевно, но лично у меня от статьи осталось странное впечатление. По заголовку ожидала совсем другого, а после прочтения всей статьи так взаимосвязи заглавия с содержанием и не поняла. Еще расстроилась из-за ощущения скомканности: раз — одна жизнь промелькнула, раз — вторая. Ясно, что это неспроста, что это художественный прием, но что им автор хотел сказать — увы, не поняла.
Смутные впечатления, одним словом.
Впрочем, вполне вероятно, то работа не располагает к размышлению над нерабочим текстом. 🙂 Хотя я два раза перечитала.

Гоблинище

Согласна с Вами, тоже не поняла, суть-то где?

Nata.

Соглашусь, впечатление действительно странное, и у меня тоже. Также не поняла, что хотел автор этим сказать. Еще более непонятен конец. Мама вроде бы еще не умерла, а дочь уже начала вещи выбрасывать из ее квартиры.

Елизавета

А она и не жила. Видимо, это хотел сказать автор.
Хотя действительно хотелось бы больше ясности.

Morvenlight

Моё ИМХО: это начало рассказа. Кстати, опять же, ИМХО, очень хорошее начало хорошего рассказа. Вопрос: где "окончание следует"?

Юлали

Я знаю, что это. Это художественное произведение в жанре "Сам себе психоаналитик". Сама такие писала 🙂 Очень полезный вид упражнений, садишься и выкладываешь эмоции пополам с воспоминаниями, пытаешься встать на место человека, которого всю жизнь видел со стороны… Это помогает понять, принять и полюбить. Если это не записываешь, почему-то это все не укладывается в голове, не упорядочивается… Но к сожалению, при огромной ценности для автора такие расказы могут не иметь художественной ценности. Из-за отсутствия сюжета 🙂 Наверное, стоило построить повествование по-другому. Рассказать про Веру (может, от её имени) — как она живет, как непросто строятся её отношения с матерью, как… Читать далее »

Похожие статьи