Заседание 52. В пути. Глава вторая

Читайте также: Заседание 50. В пути. Глава первая

За день государь Халле сделал лишь два коротких привала, а на ночлег остановился уже в  сумерках, под первым деревом, которое встретилось на пути. Пони и лягушка долго таращились на него: ведь они никогда не видели таких больших растений.

— Это еще что! — сказал им король Халле. — Дальше начнутся леса! А как придем в Каллистэ…

Он не договорил: название прекрасной страны всколыхнуло память. Затихшая на время боль ожила, и король до утра ворочался и стонал во сне.

Проснулся государь рано. Землю окутывал густой туман, так что Халле едва различал ствол дерева, под которым ночевал. Где-то испуганно ржал пони. С другой стороны квакала лягушка. Некоторое время король Халле потратил на то, чтобы собрать потерявшихся в тумане спутников. Потом они вместе пытались найти дорогу.

Туман поредел, а вскоре  и  вовсе  растаял. Было по-прежнему пасмурно, и это не радовало никого, разве что — отчасти — Жабиту. Конечно, лягушка палящим лучам июньского солнца предпочитала прохладу, но даже на нее наводила тоску унылая беспросветная хмарь.

Король Халле кутался в плащ. Было не холодно, но как-то промозгло, и сиротливая печаль тяготила сердце.

Под серой пеленой ненастья умерли веселые краски. Было тихо. Бессильно поникли высокие травы, привольный край задремал, забывшись зябким тревожным сном. Знакомые с детства просторы стали чужими и неприветливыми.

Следующую ночь попутчики провели в небольшой роще. К полудню маленькая компания  вступила под своды густого леса.  Все  чаще  среди  им встречались сосны, они  становились  все  выше,  все  стройнее  и прекраснее. Могучие кроны их шумели у самых туч, будто негодуя на них. Лягушка и пони изумленно смотрели по сторонам. Еще несколько часов — и вокруг дороги стеною встал древний сосновый бор. Ароматом  хвои,  смолы,  диких цветов и  целебных  трав  веяло  на  путников,  душистый  воздух, казалось, сам вливался в грудь прохладными живительными  волнами. Тихо гудели серебристые, чуть влажные стволы.

— Ах, как жаль, что нет солнца! — воскликнул Халле, глубоко вдыхая душистый воздух.

Тотчас волна воспоминаний смыла тусклую безрадостную непогодь. Королю пригрезился другой июнь, благоухание утра в лесной глухомани, ранний холодок вольного галопа, пронизанные солнцем тропинки.

Легка была дорога навстречу пробуждающейся земле. Первое золото дня теплилось у подножия дремлющих сосен, растекалось по осеребренной траве, и мокрые копыта лошади, погружаясь в сон заколдованной земли, взметали веера хрустальных брызг; песня стремительной скачки искрилась радостью, а в далекой синеве солнечного царства беседовали задумчивые ветра.

По зеленым лесам бродило солнце, играло с птицами на земляничных полянах. Легко летели волшебные часы, сверкающей дробью рассыпаясь по тропинкам. Но в холоде древних заброшенных дорог, в старых камнях под пушистыми мхами неприметно копилась усталость.

Всадник придерживал коня. Путь к вершине знойного полудня обступали сосны. Их песни таяли в  вышине, плавились огнем душистой смолы. По раскаленным стволам, по старым янтарным натекам скатывались прозрачные тягучие капли.

Конь шел вперед, встречая грудью дремотные потоки дневного жара, всей силой ложась в поводья, сгибая мокрую шею, храпел, раззадоренный собственной усталостью — упрямый боевой конь. В несклоких шагах от межевых столбов он останавливался, всадник спрыгивал на горячие камни старой дороги.

На границе заповедной страны день колыхался душным маревом. Вокруг трескалась сосновая кора, земля исходила пряным теплом спелой земляники.

Но стоит сделать шаг — и мир перевернется, как колба песочных часов, и ожившее время снова потечет тонкой золотой струйкой.

День надломится, проснутся травы, запоют птицы. И радостная дорога, устремившись в светлую долину, утонет в море теплого ветра, потеряется в сиянии вековых лесов. Странник же слегка помедлит на границе, а потом, не спеша отправится следом.

Его встретят глубокие глаза озер, огнистый янтарь на стволах царственных сосен, короткая трава и дикие колокольчики, студеные ключи и деревянные ковшики на влажных камнях в прохладном сумраке оврагов. Отдохнувший конь тряхнет головой и понесется галопом по светлым борам сквозь гудение пчел в предвечерней синеве — туда, где на далеком холме в белом замке его всадника ждет счастье…

— Ой, что это? — послышался вдруг голос пони, и король Илиантэ очнулся.

Они стояли  у   развилки    перед    старым, почерневшим от времени столбом. Ни этого столба, ни  развилки  король не помнил. Тем не  менее,  заблудиться  государь  никак  не  мог: испокон веку здесь была лишь одна дорога, по ней он и шел до сих пор.

Теперь дороги перед ним было две.  Направо,  ответвляясь  от старой, уходила  отлично  уложенная  мостовая,  которой  не  было раньше. Старая дорога, как ей и было положено,  сворачивала  чуть влево, но теперь ее перегораживала толстая  жердина,  водруженная на  две  рогатины. Сразу  за  рогатинами  дорога  скрывалась  под зеленым покровом травы; не составляло труда  догадаться,  что  по ней давным-давно никто не ездил.

Страшное предчувствие шевельнулось в душе короля. Он еще раз посмотрел на прибитые к столбу два  указателя,  силясь  прочитать полустертые временем надписи. Наконец ему это удалось.

«Объездная дорога» — значилось на правой стрелке.  На  левой же… На левой едва заметные черточки сложились в ужасные слова. «Мертвые Земли. — гласила надпись. — Людям вход  воспрещен. Смертельно опасно.»

— О, нет! — взглянув налево, король похолодел.

В двадцати шагах от него, на  гребне  холма  некогда стояли резные пограничные столбы. Прямо за ними начинался спуск.  Король вспомнил, как наяву, дивную картину:  деревья уступами уходят  вниз,  и взору открывается небо, будто спящее на ковре сосновых крон.

Ничего подобного король Халле не увидел. Из двух столбов  он разглядел лишь половину одного. Второй, видимо, совсем обрушился. А больше в той стороне вообще ничего не было. Дорога обрывалась в серую пустоту. Сосны, стоявшие с краю у самой  вершины  выглядели больными и чахлыми.

— О, Небеса! — прошептал король.

Усилием воли он заставил себя подойти к жерди, перегораживавшей путь на восток, и хотел было сбросить ее с рогатин. Но едва лишь король приподнял ее, как трухлявое дерево рассыпалось у него в руках. Гнилые обломки упали на землю и раскололись: внутри  них  копошилась  прорва  каких-то белесых личинок. Перешагнув их, государь ступил  на  зеленый  дерн,  под которым нога еще чувствовала камень.

Он поднимался, глядя  в  землю,  и  вдруг  трава  кончилась. Из-под  ровной  зеленой  кромки  снова  показались  старые  камни дороги.  Они  были  покрыты  толстым  слоем  сухой  пыли.  Король остановился и поднял голову.

Указатель не обманул государя.

Страшная пустыня  простерлась  перед  королем.  Вид  ее  был ужасен  тем,  что  хранил  еще  следы  жизни  —  мертвые   следы. Трава, засохшая, похоже, много десятков  лет  назад,  бесцветная, призрачная, все еще  топорщилась  по  краям  дороги.   Почерневшие колья торчали из бурой пыли — все, что осталось  от  великолепных мачтовых деревьев. Остатки сел темнели в долине тут и там, черными дырами зияли провалы озер. И далеко на горе высился королевский замок, некогда прекрасный, а теперь похожий на одинокий зуб, случайно  уцелевший во рту старика. Затхлый воздух был  сух  и  неподвижен:  затылком король чувствовал потоки ветра, но они  не  переходили  невидимую роковую черту.

— Какой ужас, Жабита! — послышался тихий голос незаметно подошедшего пони. — Неужели нам нужно туда идти?

— Я, конечно, на все согласна, чтобы попасть в Каллистэ, — отвечала лягушка, — но, может быть, это место мы обойдем?

— Не обойдем, — бесцветным голосом промолвил король. — Это и есть Каллистэ.

…Долго стояли потрясенные путники на  границе  Мертвых Земель, словно завороженные этой горькой  и  страшной  картиной.  Потом король  снова опустил  голову и… в пыли старой дороги заметил следы. Оказывается, не он первый собирался нарушить смертельную границу: до него здесь  уже прошел человек, ведя в поводу лошадь.

— Значит так, — со вздохом сказал король своим спутникам. — Я сейчас пойду туда, — он указал рукой на белый замок, — а вам совершенно необязательно идти со мной. На указателе написано, что входить в Мертвые Земли смертельно опасно… По-крайней мере, для людей. Но животным там и подавно нечего делать. Я думаю, что вам лучше вернуться обратно в замок Илиантэ.

— Простите, Ваше Величество, — мужественно произнес дрожащий от ужаса пони, — но мы пойдем с вами. Мы будем вас защищать, если потребуется…

— Да, Ваше Величество, — проквакала Жабита, — только, пожалуйста, спрячьте меня в карман, а то мне страшно!

Король покачал головой. У него не было сил спорить. Он без слов взял лягушку и положил в карман.

— Ну, идем, — сказал он пони, и они вместе перешагнули печальную границу.

…Чтобы не смотреть по сторонам, пони уставился себе под ноги. Целую вечность, как ему показалось, он видел лишь серые камни и четкие следы в черной пыли. Тот, кто был здесь до них, тоже направлялся в замок. Это было утешительно, пони так и сказал королю.

— Неизвестно, кто он, — возразил король, — и неизвестно, когда он тут был. Эти следы могли появиться и вчера, и полвека назад. Ведь тут не бывает ни дождя, ни ветра…

После этих слов пони зажмурился и ухватился зубами за край королевского плаща. Так он шел еще целую вечность, а потом услышал тихий голос государя Халле:

— Ну вот мы и пришли!

Пони открыл глаза, поднял голову… И завизжал, от испуга приседая на задние ноги.

Они с королем стояли у подножия  большого  каменного  моста, перекинутого через широкую и с виду бездонную  пропасть.  На  той стороне моста высились, нависая над путниками, немые белые  стены исполинской крепости. То был королевский замок.  Издалека  он  не казался таким огромным и ужасным. Истошный визг пони, отразившийся от могучих стен и умноженный зловещим эхом, прозвенел,  казалось, на много миль вокруг. Когда он стих,  стало  еще  страшнее.  Пони подумал,  что  сейчас  из-за  окутанных  тучами  башен    вылетит какое-нибудь мерзкое гигантское чудовище. Ведь  не  может  такого быть, чтобы мертвый замок простоял пустым так долго!…

Короля Халле увиденное не пугало. Ведь он помнил  реку,  что текла когда-то под мостом, помнил,  как  приветливо  сверкали  ее спокойные волны, покачивая  маленькие  рыбачьи  лодки  и  большие торговые корабли. Он помнил, как блистали  на  солнце  серебряные шпили высоких башен, как плескались на  ветру  золотые  стяги,  и сосны тихо шумели вокруг… Печальным, а не  зловещим,  было  для короля зрелище мертвой крепости.

— Замолчи! — прикрикнул государь  на  хрюкавшего  со  страху пони. — А не то дальше один пойду!

— Нет, я с вами! — снова заверещал пони.

— Да замолчишь ты или нет? — рассердился король. —  А  вдруг тут есть кто?

— Чудовища!… — дрожал пони.

Король Халле махнул рукой и начал подниматься по мосту. Пони не отставал ни на шаг, стараясь топать потише,  потому  что  мост грозно загудел от его шагов.

После моста дорога пошла довольно круто вверх, огибая  гору, на которой стоял замок;  его  ворота  были  обращены  на восток.

Король Халле шагал молча, пони  обреченно  тащился  рядом… Опасливо косясь по сторонам, он то и дело замечал в прозрачной траве белые, как снег, кости. Человеческие. Король Халле тоже их видел, но по  его  лицу  невозможно было догадаться о его чувствах.

Внезапно пони остановился.

— Что опять? — довольно грубо осведомился король.

— Лошадь заржала, слышите? — промолвил пони.

— Лошадь? — король прислушался, и через минуту действительно услыхал далекое, еле слышное ржание. Оно доносилось из замка.

Король посмотрел на следы.

— Значит, этот сумасшедший еще там, — пробормотал государь, — придется с ним познакомиться… Слушай меня, — обратился он к пони, —  сейчас я войду в замок, а тебе приказываю…

Договорить  король  не  успел,  потому  что  пони,  внезапно позабыв и страх, и усталость, громко заржал и устремился вверх по дороге самым резвым галопом, на какой только был способен.

— Стой! — заорал король. — Ты куда?!

— Это Дымка! — проржал, не останавливаясь, пони. — Он  зовет на помощь!… Дымка! Я здесь! Я уже иду!…

Несчастный Дымка, коротко привязанный к торчащему  из  стены ржавому кольцу, прыгал на трех  ногах  и  ржал  от  жгучей  боли. Жестокий хозяин, который зачем-то привел его в заброшенный  замок пару часов назад, сидел неподалеку на бортике колодца.  Хозяин  колдовал над глиняной миской с отколотым краем.

До этого все было неплохо. Придя в  замок,  хозяин  привязал коня, и вошел в какую-то дверь.  Его  долго  не  было.  Потом  он вернулся, неся какие-то шкатулки, кувшин и вот эту  самую  надтреснутую  миску.  Привязав  к  ручке  кувшина веревку, хозяин зачерпнул воды (колодец, паче чаяния, не пересох) и напоил Дымку (вода была чистая, студеная и очень  вкусная).  На этом все хорошее закончилось: хозяин сел  ворожить.  Он  сыпал  в миску порошки из шкатулок, толок на камушке собранные  по  дороге травы и бросал их туда же, то и дело подливая воду.

Колдунов Дымка перевидал немало. Он частенько наблюдал,  как товарищи старого хозяина колдовали, насылая друг на друга  порчу, тоску и бородавки. Но новый  хозяин,  похоже,  собирался  извести самого Дымку! Ах, бедный конь  никак  не  ожидал  от  него  такой подлости. Ведь за время дороги этот  человек  бывал  так  добр  к нему! Дымка даже начал потихоньку к нему привязываться. Как жалко ему было хозяина, когда тот, горестно вскрикнув, упал  у  границы Мертвых Земель и долго лежал без движения на зеленой траве! И когда он брел, обняв лошадиную шею, к замку по  старой  пыльной дороге… О, как жестоко было Дымкино разочарование теперь, когда его больная нога, намазанная колдовскй смесью,  горела,  будто  в огне, а хозяин, по-видимому, готовил для него новые муки!…

Дымка с ужасом смотрел, как хозяин,  держа  в  руках  миску, поднимается  и  идет  к  нему…  Ловко  уворачиваясь  от   копыт перепуганного коня, хозяин стер с его ноги старую смесь  и  начал мазать какой-то другой. Дымка окончательно ударился в панику.

«Помогите!» — заржал он, что было сил. — «Помогите!»

… Скакавший сломя голову пони быстро скрылся за поворотом. Король Халле, выругавшись, побежал следом,  задыхаясь,  кашляя  и удивляясь, как такая мелкая лошаденка умудрилась поднять  столько пыли.

У ворот король Халле остановился, чтобы перевести дыхание  и разведать обстановку.

Ворота  королевской  крепости  Каллистэ  были  лишь   слегка приоткрыты. Они были не в пример  выше  и  тяжелее  тех,  что были в замке Илиантэ: впрочем, и  сам  замок  был  намного больше. Государь, тихо вынул из  ножен  меч  и,  прижимаясь спиной к шершавому дубу и холодному  железу,  осторожно  заглянул внутрь крепости…

… Дымка,  конечно,  не  надеялся,  что   его    кто-нибудь услышит… но его  услышали!  Из-за  стены  неожиданно  донеслось ответное ржание, и бедный конь узнал этот голос. Подарок! Как  он здесь очутился?

От радости Дымка запрыгал еще шибче. Жестокий хозяин,  также услыхавший ржание, насторожился, прислушиваясь.

И  вот  во  двор,  к  неописуемой  радости  Дымки,  ворвался взъерошенный и  разъяренный  белый  пони.  Испустив  воинственный визг, маленький друг бесстрашно набросился на злого человека.

Ни пони, ни Дымка не подумали о том, что у жестокого хозяина есть меч… Но он им и не  воспользовался.  Человек  справился  с пони другим способом. Он ухитрился схватить  свирепого  вояку  за верхнюю  губу  и  скрутил  ее так сильно, словно пальцы у него были железные. Видно, он знал,  какое  это чувствительное место у лошади. Пони замер, вытаращив глаза. В  то же  мгновение  жестокий  хозяин  Дымки  отпустил  его  и  куда-то скрылся… Пони стал дергать концы поводьев в надежде  освободить друга.

«Нет, Подарок!» — заржал Дымка. —  «Сначала  надо  рассыпать колдовское зелье, там, у колодца, в шкатулках! Иначе он нас обоих заколдует!»

Пони  кинулся  к  колодцу.  Быстро  догадавшись,  что  такое шкатулки, он начал опрокидывать их поочереди (благо, они были открыты). Поскольку пони  был уверен, что колдовское зелье обязательно  должно  быть  зеленого цвета,  он  каждый  раз  пристально   рассматривал    содержимое.

Таинственные  порошки  окутывали  лошадку  облаками  пахучей пыли. От одних снадобий щекотало в носу, от других щипало  глаза, некоторые пахли хорошо, иные  отвратительно…  Пони  хотел  было сообщить Дымке, что зелья он не нашел, но  у  него  вдруг  сильно закружилась голова. В глазах  потемнело.  Пони  удивился.  Сделав несколько шагов в неизвестном направлении, он наткнулся грудью на что-то каменное и холодное и больше ничего не помнил…

… Король осторожно заглянул  во  двор  замка,  но  с  этой позиции ему открывалась только небольшая часть двора, а  там  никого  не было. Пони и его неведомый  приятель  наперебой  ржали  у противоположной стены. Пришлось королю войти.

Огромный двор был пуст, если не считать жалкой серой  клячи, привязанной вдалеке рядом с колодцем,  и  глупого  пони,  который около этого самого колодца зачем-то рылся мордой в пыли.

Однако государя Илиантэ интересовал главным  образом  хозяин коня. Король подождал немного — не покажется ли он? —  но  он  не показывался: наверно, испугался.

Стоя у ворот, король думал, что делать  дальше.  Наконец,  у него созрел небольшой план. Король Халле  решил,  чтобы  не  идти обратно пешком,  забрать  серую  лошадь  (кляча  —  не  кляча,  а выбирать не из чего), доехать на ней, куда  довезет,  а там  купить или взять новую.

Еще немного подождав и поняв,  что  возможный  противник  не желает объявляться, король Халле осторожно направился к  колодцу. Огладив коня, король Халле взялся за изжеванный  конец  повода  с намерением развязать его, но тут…

— Не советую, сударь, —  раздался  за  его  спиной  звучный, спокойный голос, — лошадь искалечена, далеко она вас не увезет!

Выпустив из рук поводья, государь Халле  резко  обернулся  и очутился перед человеком в черном плаще  и    черной  маске.  Человек  стоял  шагах  в  пяти   от государя. Кровь ударила в  голову  королю-пограничнику  при  виде живого скурондца. Король даже не задумался о  том,  почему  враг, вопреки зверскому западному обычаю, не ударил  его  в  спину.  Он лишь заметил, что противник держит  меч,  наполовину  вытащив  из ножен. Этого было достаточно.

— Умри, скурондская собака! — вскричал король, бросаясь в атаку.

Исход поединка оказался самым неожиданным. В  короткой,  но бурной  схватке  непобедимый  государь  Илиантэ  был    побежден, обезоружен и повержен на землю. Меч его едва не улетел в колодец.

Пока потрясенный  король,  сидя  на  земле,  удивлялся,  как далеко вперед продвинулись за последние сто лет боевые искусства, противник сходил за его мечом и вернулся.

— Я желаю поговорить с вами, — сказал он, —  пообещайте  мне не применять оружие, и я верну вам ваш меч.

Король  тупо  кивнул.  Тогда  победитель  отдал  ему  меч  и протянул руку. Король, совершенно не понимая, что происходит, принял его помощь. Скурондец задержал его руку и поднес ее к прорезям своей маски, разглядывая изумрудный перстень.

— Кольцо королей Илиантэ! — изумленно выдохнул скурондец, отпуская королевскую длань. — Откуда оно у вас?..

Противник поднял руку к маске, будто желая ее снять…

Но  осуществить  это  странное  намерение победителю не  пришлось.  Не теряя времени, король  Илиантэ воспользовался  тем  оружием, о котором не шло речи в обещании. Сокрушительный удар прославленного  королевского кулака положил конец неприятной для государя встрече.

Так и не успев снять маску, противник рухнул без сознания на каменные плиты у  королевских  сапог,  а  король,  удовлетворенно хмыкнув, пошел отвязывать лошадь.

Серый  конь  встретил  короля  радостным  ржанием.    Король подумал, что  без  труда  поладит  с  ним,  но,  стоило  государю развязать поводья, как лошадь устремилась к колодцу.

— Пить, что ли, хочешь? — спросил король.

Но серый тянул морду  к  маленькой  тушке  пони,  неподвижно лежащей у каменного бортика.

— Сдох, бедняга! — проговорил,  взглянув  на  пони,  король Халле. — Жаль! Да что уж теперь поделаешь!.. Давай, пошли!

Но серый конь воспротивился. Он ни за  что  не  хотел  уходить. Пришлось  наподдать  ему  ногой  по  брюху.  Серый  испугался   и немедленно присмирел.

Прежде  чем  покинуть  замок,  король  еще  раз  подошел   к поверженному врагу, все еще лежащему без сознания. Хотя  государь одержал  верх  в  не  очень  честном  поединке,  от  трофеев   он отказываться не собирался.

Еще раньше король Халле успел мельком разглядеть меч  своего противника — превосходный  клинок  в  драгоценных   ножнах.  Однако завладеть этой полезной вещью  королю  не  удалось:  враг  очень неудачно упал и закрыл сокровище своим  телом. Переворачивать  упавшего королю не хотелось, да и тот меч, что  Халле забрал у зеленого музыканта, стоил целое состояние.

Королю пришлось удовольствоваться черным плащом, лежащим на бортике колодца.

— Все лучше, чем эта гадость, —  решил  государь,  срывая  с плеч зеленый наряд Хри-Хри и бросая его на землю. Следом полетела дурацкая маска в букольках и бантиках — до сих пор король нес ее, заткнув за пояс.

Одевшись,  государь  повесил  за  спину свою сумку   и    окинул прощальным взглядом бывший королевский замок.

Светел и печален  был  широкий  двор,  немы  могучие  стены, белые башни  величественно  устремлялись  в  небеса…  Король  с удивлением увидел, что тучи над  серебряными  крышами  совсем  не такие  плотные,  как  повсюду.  Они  таяли  розовыми    закатными облаками, и порою солнечный луч золотил далекие башенные шпили…

— Все-таки, Каллистэ им не по зубам! — произнес Халле, чувствуя, как у него снова начинает щипать от слез глаза. Он взглянул на противника и мстительно усмехнулся. Наклонившись к лежащему ничком скурондцу, король сдернул с  его  головы  маску.  Мягкие пряди черных волос, рассыпавшись,  упали  в  пыль,  закрыли  лицо незнакомца.

— Проснись и посмотри на солнышко, мерзавец, — с мрачной улыбкой проговорил король, — доброго тебе утречка!

Король вывел серого за ворота и вскочил верхом. Ударив коня пятками, государь понял, что означали слова скурондца насчет этого скакуна. Галопом конь идти не мог, а рысью на такой хромой лошади, да еще без седла, ехать было и вовсе невозможно. Пришлось двигаться шагом.

Несчастный, испуганный Дымка старался изо всех сил. Долго еще был слышен в  замке  удаляющийся неровный стук его копыт.