Сплошные показательные выступления

 «Как мне уже надоело казаться счастливой, я уже хочу ей наконец-то быть», — читаю я в своём дневнике. Подобные несовпадения желаемого и действительного, да ещё если данную «байду» наложить на гипертрофированное чувство стыда за то, что я не похожа на те идеалы человеческого мироощущения, которые описаны в подростковых книгах, романтических фильмах или даже вроде как читаются в глазах окружения, дают картинку жуткую и душераздирающую.

Посудите сами. В те поры я была молодой и вроде бы успешной молодой женщиной. Недавно вышла замуж по большой и светлой любви, есть своё жильё, есть работа, есть друзья. Но на душе такие кошки скребутся, что хоть вешайся. Старшее поколение диагноз выносит молниеносно: «С жиру бесится». Батюшки в том городе, где я тогда жила, совершенно недвусмысленно намекали, что всё дело в отсутствии детей, но из пластилина их не слепишь, в магазине не закажешь, а приходить в нашу семью добровольно они как-то не собирались…

Да и какие, положа руку на сердце, мне тогда ещё дети? Если больше всего на свете меня действительно волновала я сама собственной персоной. О гипотетическом счастье я слышала от родных и друзей, читала в книгах и видела в кино, но сама, казалось бы, никогда ничего подобного не испытывала. Всегда фоном шла невыносимая вселенская тоска. А попробуй кому скажи, что жить не то что бы не хочется, но нет совершенно никакого смысла в этом занятии. Голодающие дети Африки, блокада Ленинграда, новомученики и исповедники, а так же раковые больные, переполненные дома престарелых и прочие несправедливости мира сего не давали мне даже шанса.

Вот так и ходила я по свету, едва касаясь ногами асфальта, будто не земная я девочка, а Русалочка, которой каждый шаг давался с таким трудом, что ни в сказке сказать, ни пером описать. И ощущения были точно такие же: все люди как люди, ходят своими ногами и не парятся, а за какие такие грехи досталось мне это проклятье? И ведь никто, никто меня не понимает в моей беде, потому что у всех ноги как ноги, а у меня страшная тайна о том, что на самом деле я из русалок. И сказать ничего не могу, потому что голос где-то там же, где и хвост. В параллельной реальности.

Я играла эту роль счастливой девочки, я вгрызалась в действительность, чтобы хоть как-то прочувствовать ладно бы уж счастье, но хотя бы само наличие жизни. Я есть? Или я – это сон? Меня кто-то придумал, набить бы ему морду, что не предоставил инструкцию по эксплуатации. И все те действия, которые, как пишут в книгах, должны привнести в жизнь хоть сколько-нибудь смысла и трёхмерности, были тоже какими-то потусторонними. Не было отклика. Но вот необходимость производить впечатление и убеждать других в собственной адекватности, чтоб никто не догадался, какая я на самом деле – этого как раз хоть ложкой ешь.

Но вот вопрос: а казалась ли я счастливой, или это тоже мне, простите за тавтологию, казалось? Опять обман? Ведь даже если логически подумать, актриса из меня, прямо скажем, никакущая. Ведь однозначно со стороны было заметно, что девочка не в себе, а в мечтах о себе. Это отражается и во взгляде, и в особенном напряжении тела, и в способах построения предложения, когда не поймёшь, вроде и к тебе собеседник обращается, но говорит всё время так, будто сам себя в чём-то пытается убедить.

«Веришь ли ты, прокуратор, сам в то, что сейчас говоришь», — эти слова булгаковского первосвященника я частенько говорила сама себе. И так же, как и он, отвечала: «Нет,  не веришь!» И правда, я сама себе просто-напросто не верила.

Тема конгруэнтности, то есть совпадения внутренних переживаний и внешнего поведения, в психологии известна хорошо. Более того, приведение внешнего и внутреннего к общему знаменателю является условием, необходимым для функционирования человеческой личности. Потому что, как мы знаем из басни, «когда в товарищах согласья нет, на лад их дело не пойдет, и выйдет из него не дело, только мука».

Точно такая же мука выходит и в случае, если мы вдруг решим обмануть самих себя и станем задаваться вопросами о быть и казаться, забывая о том, что худо-бедно обмануть другого ещё как-то можно, а вот себя – точно никак…

В своё время, поняв, что я не просто играю роль счастливой девочки, переживая в душе отнюдь не радостные настроения, а выгляжу в этих потугах достаточно нелепо и криво, я наконец-то смогла сказать себе правду. Ни разу я не кажусь счастливой. Я кажусь запутавшейся в себе девочкой с грустными глазами. Более того, пусть идёт лесом всё это героическое прошлое, требования общества, социальные стереотипы, общественное мнение. Мне больно, плохо, грустно и страшно. Если кого-то не устраивает моё состояние, если кто-то не может этого выносить и требует от меня соответствия своим представлениям о правильных девочках, тот сам себе злобный Буратино, который даже бояться боится. А я сейчас сяду и буду плакать. И пусть весь мир подождёт.