Работа как подвиг и принуждение

Факт постоянного стресса на работе давно никого не удивляет, а термин «стрессоустойчивость», который так часто встречается в объявлениях о найме и резюме, уже стал общим местом. Почему уже на входе нам вывешивают флажок-предупреждение о том, что работать придется в условиях стресса? Ведь если вы не сотрудник МЧС, кризисный менеджер и не работаете в стартапе, который сочиняется на ходу, стрессы, конечно, могут быть, но скорее в порядке исключения. Тогда о чем нам должен сообщать запрос работодателя на стрессоустойчивых сотрудников? О том, что в компании не простроены бизнес-процессы, и поэтому любое дополнительное действие требует массу ненужных телодвижений? Или о том, что в компании слабая корпоративная культура, и отсутствует уважение и минимальная забота о сотрудниках? Или о том, что вам достанется начальник-самодур?

Но тогда почему мы с такой готовностью соглашаемся работать в очень нервной обстановке, в атмосфере хронического стресса? Ответить на этот вопрос не так легко, поскольку причин может быть очень много: и наши личностные особенности (тип нервной системы, темперамент, характер), и усвоенные в детстве модели поведения, и установки, полученные от предыдущих поколений нашего рода, и индивидуальный опыт прохождения кризисных и травмирующих ситуаций. И это далеко не все. Давайте посмотрим в первом приближении, откуда берется идея о том, что работа должна быть непременно сопряжена со стрессами, каковы механизмы передачи этой идеи, и можно ли с этим что-то сделать.

Пятилетка за три года

Вспомните, какие слова вы, ваши близкие, друзья и коллеги используете, обсуждая трудности на работе? Часто мы говорим, что приходится «пахать», «надрываться», «ишачить», «гнуть спину», а если есть подчиненные, то они «работают из-под палки» или же «ваньку валяют». Чувствуете, какой архаикой повеяло? Наш язык точно отражает, отношение к работе и ее смыслу, укоренившиеся в коллективном бессознательном еще в доиндустриальную эпоху.

Попробуйте поискать выражения-антонимы. Можно, конечно, сказать, что «работа доставляет удовольствие», но подобные фразы не несут сильного эмоционального заряда. Приходится пользоваться заимствованиями, например, выражением «кайф и драйв от работы». Работа на себя со свободным графиком — «фриланс», а сбежать от работы можно только при помощи «дауншифтинга» или будучи «рантье».

На это давнее историческое наследие накладывается следующий пласт, почти безмолвный, прорывающийся через обрывки семейных историй, но оказывающий колоссальное воздействие на наши отношения с работой до сих пор. Это изнанка трудовых подвигов времен Великой Отечественной войны и в последующие годы с изъятием паспортов у сельского населения, созданием режимных объектов и целых городов, введением статьи за «тунеядство». Я помню рассказы своих бабушек, заставших войну детьми, о том, как после школы они шли помогать на заводы, где их матери пропадали денно и нощно, а летом трудились на полевых работах. И последующие годы они часто вспоминали через призму своей трудовой деятельности и в меньшей степени — бытовые, житейские моменты. Многие из этого поколения, дожившие до преклонных лет, так и не вышли на пенсию, а продолжали работать и работать до конца.

В новейшей истории России также возникла масса предпосылок к тому, чтобы работа была нагружена дополнительными смыслами. Те, кто застал распад Советского Союза и перестройку в трудоспособном возрасте, столкнулся с необходимостью зарабатывать способами, зачастую никак не связанными с имевшейся профессией: научные сотрудники, кадровые офицеры, служащие закрывшихся КБ, НИИ, проектных институтов ходили разгружать вагоны, торговали на рынках, мыли полы. В этом времени прячется много невыговоренных личных трагедий и бесконечной тревоги, которую теперь приносят на терапевтические сессии их повзрослевшие дети.

Офисный невроз

В наши дни не дают «просто работать» экономические кризисы, и если даже нам самим не приходилось терять работу, то в окружении уж точно кто-нибудь с этим сталкивался. Вот и получается, что самая обычная работа, как матрешка, скрывает в себе: страх потерять работу и неуверенность; «норму», что работа должна быть тяжелой, и ей нужно отдавать всего себя; подвиг и принуждение. И получается, что у работы просто нет шансов быть трудовой деятельностью с понятными, адекватными и осуществимыми критериями и условиями, с удовольствием от проделанного и достигнутого. Даже если по формальным признакам она такова, возникает внутреннее противоречие, и мы сами создаем на рабочем месте драму с бесконечными стрессами, чтобы соответствовать культурному коду.

Я отчетливо увидела это на собственном опыте, когда, решив сменить профессию, покинула офис и вновь пошла учиться. До этого напряженный график, переработки и рабочий стресс воспринимались как само собой разумеющееся. После увольнения, не имея необходимости ежедневно вставать утром по будильнику и бежать на работу, позволяя себе в разгар будней просто погулять, я не только наслаждалась свободой, но и частенько ловила себя на чувстве вины. «Как же так, все работают, а я тут прохлаждаюсь!». Много тревожилась о том, смогу ли себя обеспечить, и как это вообще делать, когда нет привычного ежемесячного начисления зарплаты.

«Дворником будешь!»

Тут уже можно отчетливо увидеть «семейные послания» как один из механизмов передачи накопленного поколениями опыта. У каждого из нас есть свой перечень таких посланий, часть из них может быть напрямую связана с работой, часть имеет общий долженствовательный или запретительный характер:

(Не) будь. Очень обширная категория посланий. Здесь могут быть прямые предписания быть, как какой-нибудь член семьи или кто-то из окружения, кто «много работал и потому много добился в жизни». Или же негативный пример какого-нибудь спивающегося дядюшки, которого отовсюду увольняют. И вот уже работа приобретает жизнеопределяющие черты.

Это может быть призыв «будь хорошим/шей», что подразумевает послушание, а зачастую и отсутствие собственного мнения. Это послание часто дополняется долженствованием «слушайся старших». И тогда при начальстве, а часто и при равностатусных коллегах, старших по возрасту, наблюдается странное оцепенение и беспомощность. А может быть и прямое указание к выбору профессии, особенно, если ей посвятили себя уже несколько поколений семьи.

(Не) делай. Здесь тоже большой простор для фантазии. «Пока не сделаешь уроки, не пойдешь гулять/не будешь смотреть телевизор, играть и т.п.» — и мы сидим на работе, пока все не переделаем, или, того хуже, отправляясь в отпуск, еще много дней беспокоимся, все ли сделано так, чтоб потом не попало (а ведь это тоже из детского репертуара).

Это может быть запрет делать ошибки, и тогда мы по многу раз проверяем один и тот же отчет, слывя среди коллег перфекционистами.

(Не) думай. «За тебя уже все придумано», «я лучше знаю», «хватит рассуждать» — нетрудно догадаться, что здесь страдает наше умение здраво рассуждать, анализировать поступившую информацию и планировать собственную деятельность вместо того, чтобы бросаться сразу выполнять поступившее распоряжение. «Думай, прежде чем говорить» — и вот мы бесконечно думаем, но не способны открыть рот, чтобы предложить свое видение какого-то рабочего вопроса.

Есть послания, которые, казалось бы, давно должны стать анекдотом: «Если не будешь учиться/работать, станешь дворником». Ан нет, модифицированные вариации этого шедевра и сейчас активно применяются в воспитательных целях.

Буквально одной строкой: начальник — благодатная почва для проекции на него родительских фигур, поэтому все, что исходит от руководителя и хоть чем-то напоминает послания, усвоенные в детстве, многократно усиливается нашим внутренним эхом.

Меняем сценарий

Что же со всем этим делать? Во-первых, помнить, что, будучи в состоянии стресса, мы склонны действовать по ранее приобретенным и усвоенным шаблонам поведения. И тогда один стресс тянет по цепочке следующий. О том, как восстановить равновесие в текущем моменте, мы поговорили в предыдущей статье. А что можно сделать с мешающими вам установками по поводу работы в долгосрочной перспективе?

Возможно, во время чтения этой статьи у вас возникли мысли о собственных семейных посланиях и историях, которые могли повлиять на ваше отношение к работе и рабочим стрессам. Проанализировав эти установки в спокойной обстановке, вы наверняка найдете несколько типовых ситуаций, которые запускают ваш маховик стресса. Если есть возможность, расспросите поподробнее старшие поколения семьи о том, где и как они работали, как к этой работе относились, что нравилось, что нет, как они с этим справлялись. Наверняка вы обнаружите параллели или прямые противопоставления, которые являются контрсценарием, но так же крепко переплетены с семейной историей.

В дальнейшем, сталкиваясь на работе со стрессами и узнавая в них отголоски семейных и установок, можно взять паузу в несколько вдохов-выдохов и сказать себе: «Это мой детский сценарий, я его знаю, сейчас я взрослая(ый) и могу найти другой способ действия». Поищите собственную формулировку этой мысли, которая будет давать вам внутреннее разрешение не на привычную, а на адекватную ситуации реакцию. Честно могу сказать, что это будет срабатывать не во всех случаях: часть триггерных ситуаций просто не удастся самостоятельно отследить, так как они хорошо маскируются, да и наши защитные механизмы стоят на страже лояльности семье и неписанным социокультурным нормам.

И тогда вопрос, делать с этим что-то дальше или нет, уже будет вашим личным решением и зоной ответственности. Ведь стресс на работе может иметь и некоторые, пусть и сомнительные плюсы. Если стресс — норма для вашего рабочего коллектива, то его наличие служит неким опознавательным знаком для коллег — «вы в одной лодке», а значит вы получите их поддержку. Обсуждение рабочих стрессов может прекрасно занять время в кругу друзей и домашних. Так что прежде чем разобраться и окончательно избавиться от стресса на работе, хорошо бы представить, что будет на освободившемся месте, и подготовить для этого почву.