Чем спасается женщина

То есть, как чем? Чадородием, конечно. Это всякий знает. Роди пятерых, забудь себя, и спасешься. Рожать больно, зато спасительно. Пеленки-простынки, зубы-колики, ночь — вставай, и спасешься. Они, значит, будут кричать: «А-а-а, это моя тарелка! Нет, моя! А, на тебе тогда в бок! Ма-а-а, он дерется!» — а ты посередине стоишь, спасаешься. Еще и готовить надо тьму-тьмущую, забудь про свои бутербродики с салатиками, доставай половник, тащи кастрюлю пятилитровую, спасайся!

Честное слово, раньше, во времена моего бездетного неофитства все это представлялось мне именно так. И вообще, казалось, что в целом, с чадородием или без него, спасаться предстоит чем-то не очень хорошим. Мы, православные, вообще любим отмечать скорби с трудностями и то, как они полезны нам, грешным людям. Даже считаем, что Господь их шлет специально. Он наказывает, мы боимся — а что, нормальная духовная жизнь. Совсем недавно читала у отца Алексия Уминского слова о том, что выражение «Господь послал болезнь» — это величайшая ересь, какую можно придумать. Потому что Бог благ, и даже страдания самых грешных людей Ему не нравятся. Другое дело, что в самых сложных обстоятельствах жизни мы можем встретить Бога. И это будет важная встреча.

Но согласитесь, это редкая мысль. Все-таки очень популярна идея о том, что жизнь надо как-то перетерпеть, отмучиться, закусив губу, отсидеться в тихом уголке многогреховного мира, а там и Царствие небесное. Я сама так планировала.

А теперь скажу по-другому. Может, это не бросается в глаза, но спасаться можно и радостью. Нигде не было сказано, что плод духовный — это длинная юбка и помраченный осознанием собственной никчемности хмурый взгляд. И поминутное отслеживание происков врага рода человеческого внутри и снаружи себя. И счет спасительным «скорбям» (что бы ни стояло за этим широким для православного словаря понятием). И на спасительность чадородия я смотрю в том же ключе.

Дело не в том, что Ева предложила Адаму яблоко, и теперь нам надлежит рожать в муках, потому что мы наказаны. Хотя рожать действительно больно. Дело не в том, что нам придется не спать и бесконечно, по многу раз на каждый день отказываться от чего-то для себя в пользу кого-то другого. Хотя мы действительно будем не спать и отказываться. Дело не в том, что на выращивание детей нужно огромное, невероятное терпение. Хотя оно нужно. Дело не в том, что прикормы, прививки, насморки, детсады и недетсады, школы и нешколы, Монтессори, Вальдорф, музыкалка, кубики и фасоль могут свести с ума кого угодно. Хотя они могут. Как сказала однажды мама мальчика, который не спал лежа почти весь первый год своей жизни (Настя, привет, я надеюсь, теперь ты спишь хоть немного!), растить ребенка изначально планировалось в райском саду под пэрсиком. Мягкая травка, свежие фрукты, ручные животные, луга-деревья-цветы. Не однушка бетонная в городе. Не батареи шпарят, соседи сверлят, а мебель надо обернуть пенопластом и заклеить скотчем. Дело не в том, что мы будто бы так провинились, что заслужили несовершенный мир, в котором теперь мотаем свой срок.

Дело в том, что вы бежите по коридору: «А-а-а-ай, догоню-догоню-догоню!» — и при этом скорость вашего бега равняется 0,5 км/ч. Но вы догоняете, и обнимаетесь, и хохочете. И ребенок хохочет. И что-то невероятное, неземное в его глазах светится. И в ваших светится тоже. Это светится любовь. Это Бог светится. Это душа видит душу. Это когда вам ничего друг от друга не надо, кроме того, что вы созданы, и вот, вы есть. Не надо еще, чтобы он поступил на физмат. Не надо еще, чтобы вы купили эти зачем-тебе-нужны-такие-дорогие-кроссовки-они-что-из-золота-сделаны-что-ли. Ничего вас не делит. Все вас соединяет. Может, поэтому и родители особых детей могут рассказать другим о своем особом счастье, в которое нам почему-то трудно поверить. Нет корысти, а только: душа видит душу. В раю было задумано как-то так.

Любовью спасается женщина. Радостью спасается женщина. И всякий другой человек на земле.