Танцевальный взгляд на гендер

Читайте также: 8 марта: повод к войне или диалогу?

Тут, гляжу, по поводу Восьмого марта заварушка вышла. Ну как не вставить свои пять копеек и восемь тактов?

Давным-давно на одном православном форуме была модераторская примета: пост не пост, если в эфире не возникло хотя бы одной платочно-юбочной и одной женско-мужеской темы. Причём непременно с бурным выяснением отношений, профилактическими банами до окончания поста и прочее. Сёстры, как вижу, внесли немного креатива и решили совместить. В общем, полёт нормальный.

Теперь о сути, то есть, собственно, о гендере. Ну и, как всегда, о танцах.

Фокус парных танцев, сёстры, состоит в том, что там царят чистейший волюнтаризм и насилие. В том смысле, что, когда ты туда приходишь и тебя ставят в пару, никто не спрашивает, хотелось бы тебе играть в кукол или быть мушкетёром. Родилась девочкой — значит, партию будешь танцевать женскую. Ну, по крайней мере, первые месяца три.

И вот тут начинается… То есть в голове начинается такое, что над фразой в известном фильме: «Дафна, вы опять ведёте!» — я теперь не смеюсь. Потому что в первые два месяца реально с боем отучали. Причём одним из этапов этого отучения был опыт совсем особого рода. Как-то мальчиков на занятии не хватило, и пришлось-таки встать в пару с девочкой под вердикт преподавателя: «Ну, это вы отработать сможете».

И вот тут, лицом к лицу столкнувшись с необходимостью полноценно вести, а не просто то и дело перехватывать инициативу по принципу «я лучше знаю» и «ты не умеешь, давай я тебе покажу», я вдруг поняла: даром оно мне не сдалось.

То есть стало понятно: одно дело, когда ты просто реагируешь на партнёра и плывёшь по музыке, по ходу соображая, какая у тебя спина, голова («голову держать!»), корпус, как стоят ноги и не задраны ли локти (потому что получить в развороте с локтя — удовольствие сомнительное, независимо от гендерной роли). И совсем другое, — когда нужно одновременно вести, слушать музыку, придумывать рисунок танца на двоих, проглядывать танцпол, чтобы с кем-то не столкнуться и при этом всё время соображать, какая у партнёрши нога под весом… Фигушки, я вот даже по работе о стольких вещах сразу думать не умею.

Но самая главная проблема, конечно, была — просто вести. То есть сразу выяснилось, что гендер-гендером, и при желании даже медведя можно научить кури…  меня можно научить танцевать что угодно (а любой преподаватель так и вовсе умеет показать всё необходимое хоть за мальчика, хоть за девочку), но удобнее от этого не станет. Просто потому, что ну вот нет у меня таких нужных для того, чтобы таскать партнёршу, мышц плечевого пояса и спины. В общем, именно в этот момент мой гендер мощно разбился о несокрушимую физиологию и начал выстраиваться заново.

Выстроилось ли оно с тех пор красиво и окончательно — ведать не ведаю. Но некоторые вещи стали понятнее — просто потому, что мы их мощно отработали на практике. И получился примерно вот такой список тезисов.

Есть гендер, а есть наши представления о нём. Чаще всего корректировке подлежат именно эти самые представления, с течением времени каменеющие в стереотипы.

То есть, «мужчины не плачут» — это, конечно, ерундовая ерунда, про которую любой психолог скажет, что она кратчайший путь к инфаркту. Честное слово, и волнуются, и устают, и переживают. И плачут тоже — просто не дай Бог кому увидеть.

С каблуками сложнее, про каблуки я вообще целое эссе могу. Потому что социальные танцы — вещь демократичная, их можно — хоть в кроссовках. И такой эксперимент — перелезание из джазовок на каблуки — я как-то на себе поставила. Потом два занятия думала, что разучилась стоять и ходить, не говоря уж об остальном. Бедные партнёры стоически терпели мой задумчивый взгляд в себя.

Но в конечном счёте решилось, что на каблуках удобнее — потому что за ногами сразу начинаешь следить. Как говорит одна известная балетмейстер — «дисциплинированные стопы».

Что же до мальчиков, то там всё в принципе просто — в мужской фигуре центр тяжести выше, так что на каблуках им — жутко неудобно; просто неустойчиво. Если уж с женским-то строением они — «обувь для неспешных прогулок на недалёкие расстояния».

Что у нас там далее по списку? Мачо? Да, иногда бывает смешно. Но в принципе, знаете, мальчишки не взрослеют. Но так стараются выглядеть крутыми и взрослыми. В основном, друг перед другом. Я теперь смотрю на это и стараюсь улыбаться глазами. Потому что реально смешно. Но мы не скажем.

Образование-работа-зарплата-избирательное право? Это — да. Это всё очень важно. И за это суфражисткам действительно спасибо, хотя при жизни эти дамы не всегда выглядели адекватно.

А, кстати, знаете, что есть виды работ, на которые работодатели упорно продолжают искать именно женщин? Несмотря на то, что теперь по закону могут и пострадать за «дискриминацию». Сборка часов, наладка радиотехники. Говорят, есть что-то такое в особенностях обменных процессов и реакции, что выполнять монотонную мелкую работу лучше получается именно у женщин. Наверное, я не пробовала. Вот корректуру, например, по жизни терпеть не могу.

Что у нас там ещё? Нежный голос, томный взгляд? Ну, томный не томный, но вообще-то это — старый преподавательский трюк: чем тише сказала — тем внимательнее выслушали. Хотя орать я тоже могу. Но зачем?

Ну, и наконец, пресловутый платочно-юбочный вопрос. А применительно к танцам, каблучно-юбочный. То есть помадно-каблучно-в-зеркало-смотрибельный. Тут всё просто: умеете танцевать и двигаться так, что вас будут приглашать даже в джинсах — ходите в джинсах. Не умеете — даже последняя коллекция от «Версаче» вас не спасёт. Потому что на танцполе, как нигде, подтверждается: не «Версаче» красит человека. Хотя, если сидит хорошо и руки поднять можно…

То есть, про что это я так длинно? Копий мы поломать можем. Но при этом — никуда друг от друга не денемся. И в процессе жизни обязательно до чего-нибудь договоримся. А танец — это просто…как в жизни. Нет, я всё-таки не могу не стащить со странички своего преподавателя это его любимое определение — «собрание знаний о культуре, отношениях, жизненных ценностях, философии и любви».