Тутта Ларсен: хочу научиться ждать

В жизни ведущей MTV Тутты Ларсен уже было немало горя и трудностей. Но есть в ней и радости. Самой большой из них Татьяна Романенко – а именно так зовут известную телезвезду – считает радость материнства. Тутта – мама мальчика по имени Лука. В интервью «Матронам» телеведущая говорит о себе, своем ребенке и обо всем том, что волнует каждую женщину.

– Когда родился мой сын, в нашем пространстве стало столько любви, что я поняла: если существует такая удивительная любовь к ребенку, она непременно может быть и между двумя взрослыми людьми. Раньше я думала, что любила, а теперь поняла, что не было в моей жизни настоящей любви. Настоящая любовь возможна только один-единственный раз, и только тогда, когда тебе человек посылается Свыше.

– Человек живет, и вдруг на определенном жизненном этапе вдруг понимает нечто очень серьезное, чем хотел бы со всеми поделиться… Что бы вы могли отнести к важным жизненным открытиям?

– Наверное, на сегодняшний день я сделала два очень важных открытия. Одно я уже озвучила – несмотря на то, что в большинстве своем люди одиноки, мы не одни. В принципе, никаких вопросов у нас быть не должно, во всем всегда можно отдаться на Божию волю, положиться на нее и найти помощь. А второе открытие – правда, что все, что ни делается, все к лучшему. Опять же, ничего из того, что с тобой
происходит, не происходит случайно. Из всего можно извлечь урок, пользу и знание, даже таких трагичных вещей, таких, как потеря ребенка или расставание с любимым. Понять, принять и идти дальше.

– Вы человек верующий. Как произошло ваше воцерковление? С какими жизненными событиями это было связано?

– У меня воцерковление оказалось связано с материнством. Точнее, воцерковление меня привело к материнству, хотя я пока еще не смею себя считать полностью воцерковленным человеком. И материнство мое с точки зрения человека православного нельзя назвать нормальным и правильным – я ведь мать-одиночка. Но, безусловно, Лука – ребенок, данный Богом. И не ходи я в храм, не знаю, что бы с нами было.

– До рождения Луки у вас были проблемы со здоровьем?

– Да, проблемы со здоровьем были. Ведь в 2000 году я потеряла ребенка, и врачи сказали, что теперь роды будут очень сложными.

– Подтвердились ли опасения врачей?

– Нет, получилось все совсем наоборот: беременность и роды были просто идеальными, хрестоматийными, что их можно было описывать в учебнике. Они прошли естественно, без анестезии, без всяких вмешательств.

– То есть проблем не было?

– С медицинской точки зрения – да. Но были проблемы другие. Те, которые можно разрешить только в храме, в вере. Были искушения, смущения, нервное напряжение: слезы, истерики. Но это уходило, как только мы – то есть я с младенцем во чреве – подходили к Причастию.

– Часто ли вы бывали в храме?

– Причащались мы тогда каждую неделю. Мне постоянно хотелось каяться в том, что я рожаю ребенка одна, за то, что я сама себе в своей жизни так неправильно все устроила. Но одна женщина в храме успокоила меня, сказав, что женщина спасается чадородием. Для меня это были очень важные и нужные слова. После того, как Лука родился, я, к сожалению, реже хожу в храм, реже причащаюсь. Но по
возможности стараюсь участвовать в жизни Церкви.

– Ваш сын – какое место он занимает в вашей жизни?

– Я думаю, что дети – это благословение Божие. И своего мальчика воспринимаю как некую милость. И я еще пока только учусь, потому что как-то так получается в моей жизни, что все, что дается обычной женщине естественным путем, инстинктивно, мне давалось очень тяжело. Видно, во мне эти инстинкты моей предыдущей жизнью были так забиты, задушены и сломаны, что сейчас мне приходится прилагать колоссальные усилия для того, чтобы научиться любить своего ребенка, быть мамой. И это, конечно, очень непросто.

– Как вы думаете, любовь к ребенку способна победить негативное отношение к его отцу, уничтожить осадок, оставшийся после разрушившихся отношений?

– Именно это и происходит. Любовь побеждает все обиды, которые остались после расставания. Когда родился мой сын, я на него посмотрела и поняла, что простила все и всем. Всем мужчинам, которые меня обижали, его папе, с которым у меня не сложились отношения. Когда я увидела Луку, я была готова его папу расцеловать, обнять и облить слезами благодарности. Сейчас у меня к мужчинам совершенно
другое отношение. Мне очень сложно представить себе какой-то флирт или пустое кокетство. Я смотрю на своего ребенка и понимаю, что больше не хочу, чтобы у меня были бывшие мужчины. Я хочу одного-единственного, который останется с нами до конца наших дней.

– То есть, вы верите в настоящую любовь?

– Да. Теперь да.

– А почему поверили именно теперь?

– Я поняла: если существует такая удивительная любовь к ребенку, она непременно может быть и между двумя взрослыми людьми. Раньше я думала, что любила, а теперь поняла, что не было в моей жизни настоящей любви. Мне теперь кажется, что настоящая любовь возможна только один единственный раз, и только тогда, когда тебе этот человек свыше посылается. Батюшка мне говорил: вот ты
скачешь, скачешь, свою личную жизнь сама устраиваешь, а твой, кто тебе предназначен, мимо тебя проходит, потому что ты подождать не можешь. Теперь я хочу научиться ждать.

– Как вы думаете, вы еще не встретили в жизни своего единственного мужчину?

– Я думаю, что я еще не встретила мужчину, который был бы Богом дан. Я всегда двигалась не в ту сторону, причем очень активно, энергично. Поэтому теперь я изо всех сил постараюсь свою активность направить в другое русло: в работу, в воспитание ребенка, только не в то, чтобы снова хвататься за чужого, не моего мужчину. Своего мужчину нужно ждать.

– Какого мужчину вы сейчас могли бы представить рядом с собой?

– Пока не понимаю, потому что не знаю, какая я теперь. С рождением сына в моей жизни так сильно все изменилось, я стала совершенно другой внешне и внутренне… Может быть, как раз этот самый мужчина мне объяснит, какая я теперь… В моем окружении, в моей семье практически нет счастливых людей. Мои родители с их разводами и перманентными ссорами, мои подружки, большинство из которых родили за эти два года, но никто из них не замужем, в лучшем случае живут «гражданским браком». А у кого-то и есть официальный муж, но отношения с ним такие, что уж лучше бы его и не было. Или, например, люди, прожив вместе 15 лет и родив троих прекраснейших детей, вдруг расходятся, выясняют отношения.

– Заявляют, что встретили свою «настоящую любовь»?

– Да, и даже хуже – необязательно кого-то другого находят, а начинают просто блудить направо и налево, дескать, «я устал от тебя, от постоянства», «я свободный человек», – все это от животного желания.

– Как вы думаете, почему в наши дни так много пар застревают в неопределенных отношениях? И не женятся, и детей не рожают, и не расстаются окончательно. Кто виноват в том, что отношения не становятся серьезными, не приводят к браку – женщины или мужчины?

– Виноватых по половому признаку нет. Это примета времени. У одного социолога на эту тему есть высказывание, которое мне кажется очень убедительным. Обратите внимание, как прочно, мощно въелось за последние 10 лет в нашу речь слово-паразит «как бы». У нас все «как бы». Как бы жизнь, как бы брак, как бы муж, как бы жена. Как бы правительство, как бы деньги зарабатываем, которые
завтра ничего не стоят. У нас все зыбко, мы не берем на себя ответственность ни за что. Мне кажется, что наши мужчины совершенно потеряли стержень и почву под
ногами, и мужскую харизму, а женщины, как я, например, совершенно утратили способность быть мамами, женами, отдаваться всецело семье, любви и близким. Отдаются сумочкам «Гуччи». У людей отсутствует вера в то, что что-то можно иметь навсегда. Что можно любить здесь и сейчас, и до конца своих дней, и даже в вечности. Но для того, чтобы это произошло, в это нужно что-то вкладывать, нужно
работать. А зачем, если можно сегодня туда пойти, там пожить, завтра – еще где-то?

– Был такой случай: один бизнесмен отверг девушку, которая по-настоящему его любила, и после этого его бизнес рухнул, он разорился, остался ни с чем…

– Да, так бывает. Так было и со мной. Моя прежняя жизнь, потеря ребенка – это то же самое.

– Звоночек свыше?

– Это уже не звоночек, звоночки были до того. Это уже такая, знаете, наковальня сверху падает на голову, как в мультиках – раз и в лепешку. Потому что в свое время не слышали звоночки. Опять же, с воцерковлением мне просто повезло очень. Я сначала встретила духовника, а потом уже как-то само собой мое воцерковление стало происходить.

– В каком году это произошло?

– Батюшку я встретила в 2003 году. Именно как духовника, хотя до того я с ним общалась как с отцом моих друзей. По-настоящему в храм я начала ходить только в прошлом году, поэтому еще многого не знаю. Мне кажется, что очень многие люди приходят в храм и уходят, не задерживаются, потому что не находят ни с кем контакта. Взрослому человеку начать церковную жизнь сложно. Он приходит в храм с
какими-то амбициями, стереотипами. А тут бабка ему сказала: «Здесь не стой, руки из карманов вынь». Многие после этого просто разворачиваются и уходят. Ходят, мучаются, говорят: «Ну вот, ты ходишь в храм, что ты там нашла?». А я просто в какой-то момент начала просить «судьбу» – тогда я это так называла – послать мне «учителя», потому что я просто не знала, что мне делать и как дальше жить. Я
просила не денег, не мужчину, не дома и машины, а именно наставника. И наставники ко мне пришли, через коллапс, через трагедию. Сейчас я не могу сказать, что радую моих наставников своими успехами на духовном поприще, но, тем не менее, мне повезло, это очень важно, когда ты находишь человека, духовного отца.

– Как отнеслись к вашему воцерковлению коллеги с телевидения, из музыкальной среды? Наверняка многие этого не поняли?

– Я этого не афишировала, не было «официального заявления» о том, что теперь я хожу в храм. Вы не поверите, но в основном-то верующие люди вокруг. Они могут
не ходить в храм, но они понимают тех, кто туда ходит.

– Да, таких людей много. А были те, кто потянулся в храм вслед за вами?

– Я притащила в Крапивки (в храм, куда я хожу) все свое семейство, сестру. Там же я познакомилась с несколькими замечательными людьми, с которыми сейчас дружу, и мы даже вместе делаем какие-то проекты. Например, шеф-редактором журнала «Няня», с которой мы делаем теперь передачу для родителей на радио «Маяк». Еще у нас было такое семейное чудо – крестился наш дедушка в 76 лет.
Трогательная история. Дедушка всю жизнь был убежденным коммунистом, атеистом себя считал. Мы ему сказали: «Дедушка, дай-ка мы тебя покрестим, потому что ты так болеешь, мы за тебя переживаем, давай, ты сделаешь это хотя бы для нас, чтобы мы за тебя могли молиться». А дедушка сказал: «Зачем вашему Богу такой нерадивый раб как я, я же не верю в Него». Потом прошло какое-то время, дедушка
выписался из больницы, позвал нас и объявил, что хочет креститься. Когда мы его покрестили и уже отмечали это событие за столом, дедушка сказал: «Я понял вдруг, что я уже скорее на том свете, чем на этом, и понял, что там, за порогом, не может ничего не быть, там что-то есть. И мне стало так страшно, что я могу со своими внучками там не встретиться. Они у меня православные, а я нет, и вдруг мы там окажемся в разных местах? Я решил, что пусть лучше я буду крещеным». Я этому несказанно рада.

– Поклонники, их хоровод вокруг – теперь все это кажется полной ерундой?

– Нет, поклонники – это люди полезные. Они ведь могут чем-то помочь. Например, привезти мебель из магазина. Но в глобальном смысле я чувствую, что у меня больше нет времени и шансов экспериментировать. Мне нужен муж и папа для Луки, и больше никого и ничего я не хочу. Мне сейчас несколько сложно работать, потому что моя работа подразумевает некую степень мишурности, попрыгунчества, легковесности, которые мне сейчас очень сложно в себе снова выкапывать. Мне хочется с Лукой дома сидеть, и все. Но это невозможно, ведь нужно зарабатывать деньги.

– Да, денежный вопрос – проблема для многих. Как удается сочетать духовную жизнь и драйв?

– Плохо удается, тяжело, очень сложно. Опять же, с точки зрения православия моя профессия вообще не имеет права на существование – это ведь лицедейство,шутовство, бесполезное, а иногда и вредное. Но все-таки мы все живем в обществе, мы все живые люди. У меня есть друг, монах Донского монастыря. Мы с ним как-то разговаривали, и он мне сказал: «Вот раньше у монахов было подвижничество, они
уходили в пустынные места, в скиты, совершали свой подвиг в аскезе. А сейчас время такое, что я, например, монах в Москве, в XXI веке. Мой подвиг – быть среди людей и при этом оставаться монахом». А я стараюсь тех людей, которые смотрят мои программы, хоть чем-то заинтересовывать. Да, я нахожусь, с духовной точки зрения, в пустом пространстве. Но хочется верить, что я хоть немножечко
могу это пространство наполнить, пусть не духовностью, так хотя бы позитивным настроем. Я больше ничего не умею, кроме как говорить с экрана.

– В наше время многие женщины способны хорошо себя обеспечить. Может ли быть счастливым брак обеспеченной женщины и безденежного мужчины?

– Мужской инстинкт не позволяет мужчинам это вынести, какими бы они хорошими не были. Может быть, если люди встречают друг друга в храме и их объединяет вера, у них другие ценности, иначе расставлены приоритеты, все складывается иначе. В жизни, далекой от веры и Церкви, это не работает. Я это испытала на себе дважды. Оба раза именно это стало причиной расставания.

– Наверное, чтобы понять, кто именно тебе предназначен, нужно хотя бы ненадолго остаться свободной от суеты, в тишине?

– Да, это очень важно. Это интересно, что во многих мировых религиях и философских системах есть это понятие тишины. Исихазм – от слова тишина. Чтобы получить ответы на какие-то вопросы, должна наступить тишина. Нужно остановиться, сесть и слушать. Но это так тяжело! Как мне батюшка, мой духовник сказал: «Ты знаешь, что есть люди, у которых нет вопросов? У них все в порядке,
потому что они правильно живут». Желаю всем хотя бы минутку в году такой правильной жизни.