Странный праздник «трям, ромашка»

Ох, с одной стороны, про «День семьи» писать, наверное, должна матушка. Чтобы много деток, чтобы рассказать замечательную историю о любви, замужестве, тяготах и красотах. Да так, чтобы всем сразу однозначно захотелось туда – в замужество, прямо стройными рядами к алтарю.

Нет уж, уважаемый читатель, вместо этого ждут вас вредоносные размышления взрослой тётки в джинсах, с начатками научной карьеры, из той породы, которую героиня старого советского фильма обозначала, говоря про себя: «я – старый холостяк». Ну, ан, с другой стороны, праздник-то вроде и придуман для перевоспитания вредных тёток. А они, того, упорствуют.

О «протестных» праздниках – писано-переписано, а фраза «февроньки против валентинок» давно стала анекдотом, уж не поймёшь – смешным или грустным. И всё же, каждый год в этот день я испытываю смешанные чувства.

Помню, когда новая дата только появилась в российском календаре, она тут же вызвала массу недоумений. Праздник вроде бы церковный – или всё-таки государственный? День святых-покровителей семьи – но приходится на пост, венчаться нельзя. Что делать в этот день, кого и как поздравлять, никто особо себе не представлял, а по телевизору года два подряд крутили один и тот же концерт, на котором артисты, не меняя нарядов и репертуара, поражавших порой своим несоответствием моменту, отмечались тем, что дарили друг другу букетики ромашек. В памяти неуклонно всплывал милый детский мультфильм. «Трям, ромашка», — помните?

Отдельное недоумение заключалось ещё и в том, что поводом для всенародного праздника были избраны святые, семейная жизнь которых в житие-то особо и не попала.  Единственным сугубо «семейным» подвигом здесь стоит, пожалуй, считать отказ князя Петра развестись в угоду недовольным княгиней-простолюдинкой боярам да его готовность оставить власть и уплыть из собственного города вслед за женой. О последнем, впрочем, князь уже как будто готов был даже пожалеть, да продлилось изгнание облечённых властью супругов совсем недолго.

Ещё, пожалуй, хорошо помнится читателям почти романтическая смерть супругов, почивших в один день, да троекратно происходившее чудо, когда усопших наутро находили в одном гробу, немало смутившее, кстати, благочестивый Муром, что принялся активно обсуждать, возможно ли хоронить вместе мужа и жену, если они уже монахи. Вот, пожалуй, и всё; много странного, и даже сказочного есть в знаменитой повести Ермолая-Еразма, но никаких семейных будней в неё не попало.

Нет, понятно, что для людей церковных существует опыт молитвы, когда по ходатайству святых устраиваются самые разнообразные дела, и подобные случаи выходят порою далеко за рамки житийных повествований; на таких посмертных чудесах основано у нас и почитание св. Николая – покровителя моряков и путешественников, и св. Георгия… Но праздник-то вроде объявлен государственным, а значит, было полезно подобрать в его честь какое-нибудь ясное и поучительное житие. И возникает вопрос – а кто у нас вообще в святцах семейный?

Исторически сложилось так, что патриархальные ценности охранялись самим обществом, и потому, наверное, Церковь более прославляла в житиях своих святых не то, что было обыденным – семью, но редкие – среди прочего обычного — подвиги аскезы. Поэтому в святцах мы если и найдём супругов, то рассказ о них будет повествованием совсем не о семье. Святые мученики Адриан и Наталия, святые Хрисанф и Дария, договорившиеся блюсти девство под видом супружества, святые Галактион и Епистимия, вместо свадьбы принимающие монашеский постриг. Вот вам и День семьи.

Что же до тех редких примеров, когда семейные люди в собрания житий всё же попадают, то их повседневная жизнь и тут остаётся как бы за кадром. Вот есть святые Кирилл и Мария – родители преподобного Сергия Радонежского. Переселение в Радонеж говорит о том, что жизнь их, наверное, не была лёгкой, и нередко случались, наверное, тяготы – ведь воспитали троих сыновей, среднему из которых в своё время не давалось учение – а это куда как непростое дело.

А ещё есть св. Емилия Кесарийская – мать девяти детей, трое из которых были епископами, и четверо – канонизированы. И есть в её житии всё – и неожиданно подробный рассказ о детском образовании, которому мать уделяла много внимания, и гонения, и раннее вдовство… То есть, выходит – житие вроде бы очень «семейное», но вроде и – опять «неформат».

Но вот всё-таки есть в наших святцах группа житий, которая, на мой взгляд, находится очень в русле отмечаемого праздника – это рассказы о жизни последних царствовавших Романовых.

— Ааа, ну, да! – протянет скептически проницательный читатель. – Чего б ещё стоило ожидать от автора статьи на консервативном ресурсе в год четырёхсотлетия династии, кроме скрытой рекламы монархизма? Как нехорошо и банально прикрывать рекламные материалы рассуждениями о семейных ценностях!

Успокойтесь, проницательный читатель, Вы ошиблись, правда, я с некоторого времени намёками не пользуюсь – так понятней и быстрее доходит, тем более в письменном виде.

Что же до моего отношения к Романовым… Наверное, у каждого из нас есть этот момент личного диалога со святыми, внутреннего разговора, когда собеседника нужно представить и понять. Насколько он каноничен – вот, честное слово, не задумывалась, но, в конце концов, мы же и с каждым живым человеком ищем для себя точки соприкосновения…

Так вот, многое можно говорить про Романовых – и про политическую составляющую их канонизации, и про особенности правления Николая II; лаконичные и событийные, по обычаям того времени похожие на «меморийки» дневники последнего российского императора вообще вызывают почему-то целый ворох спекуляций, возобновляющихся в сети с завидной регулярностью…

Для меня всё стало намного проще, когда всю эту многократно отражённую дневниками, фотографиями, воспоминаниями окружающих (периодически складывавшихся в какие-то «партии», принимавших сторону то императора, то императрицы) и даже первой кинохроникой историю я стала воспринимать как историю семьи. Да, немного демонстрируемую на публике, что неизбежно при таком общественном положении, и всё же – искреннюю и тёплую.

Свадьба, по возможности скромная ввиду продолжающегося траура по отцу жениха. В последующие годы – рождение четырёх дочек и, наконец, долгожданного наследника…

У нас (и не у нас) любят обсуждать вопрос о том, какую роль сыграла болезнь Алексея в уменьшении авторитета и конечном крахе династии, но совершенно упускают из вида другое – болезнь брата несомненно и в одночасье поставила крест на судьбе его сестёр. Ведь, когда выяснилось, что ген гемофилии дотянулся до семьи российского императора  от английских предков, это, помимо прочего, означало, что шансы девочек на достойные равные браки тут же упали практически до нуля – в Европе в те годы доставало принцесс без изъянов в генетике.

И всё же, семья жила – по мере возможности воспитывала сына, из которого, несмотря на тяжесть болезни, решено было не делать инвалида-отшельника; по долгу положения появлялась на фото и публичных мероприятиях. Девочки болели, чудили, ссорились, мирились, выходили на экзамены и первые балы, даже иногда полутайно и трагически влюблялись, в войну работали сёстрами милосердия в госпитале.

И, в конце концов, в страшном подвале Ипатьевского дома оказалась тоже семья, вся, в полном составе, несмотря на то, что Ольга, например, ввиду намечавшегося было уже после начала войны брака с румынским принцем имела в своё время вполне легальную возможность покинуть Россию…

Любовь-война-болезни-дети, радости и беды, повседневное и трагическое… Как-то всё непросто с этим праздником, куда как непросто, и упорно не укладывается оно в один день в году. А ромашки, ну что ромашки – они и до Покрова, бывает, цветут.