У Дунаевой, как и у некоторых других женщин, есть одно откровенно уязвимое место: у Дунаевой нет наследников. Поэтому, как только речь заходит о «самом святом», Дунаева обязана заткнуться и замолчать в тряпочку, если не хочет, чтобы её снова потыкали мордой в её самое страшное преступление перед собой, предками, Родиной, Богом, здравым смыслом, здоровым инстинктом и так далее.

Да даже если речь и не заходит. Если просто сама Дунаева заходит в репетиционный зал с непозволительно широкой улыбкой, ибо с утра успела написать прикольную статью на Матроны.РУ, выяснить на практике, что в каватине Золушки для неё больше нет высоких нот и трудных пассажей, а вечером – ура! — ещё предстоит ехать тренироваться… Короче, Дунаевой частенько приходится встречать сочувственные взгляды коллег. Бедная, эк её колбасит: то японский учит, то… опять японский учит, то… блин, она что, серьёзно его учит?! Это потому что маленького у неё нет, иначе бы голову себе ерундой не морочила.

Впрочем, иногда попадаются экстремально добрые и чуткие женщины, которые сомневаются в способности Дунаевой к восприятию невербальных посланий и потому повторяют то же самое вслух.

Другое дело, что Дунаева – та ещё сволочь, и на морде у неё уже мозоли, так что тыканья она практически уже даже не замечает. Поэтому, дорогие дамы, если в процессе чтения данного выпуска Посиделок у вас возникнет неодолимое желание снять стресс прошедшей рабочей недели именно таким образом – не стесняйтесь, прошу вас. Я сегодня здесь именно для этого.

Итак, вернёмся к основной теме заседания.

Ответить на вопрос, поставленный в заголовке, на мой взгляд, можно одним-единственным образом. Именно так, как на него ответила Раневская, сочинившая добрую половину текста в любимом всеми мультфильме:

— Как вам сказать… э… Безумно!

Собственно, не стоило бы мне ничего к этому прибавлять, но увы. Поэтому сейчас я скажу, в сущности, то же самое, но говорить буду, как всегда, долго и скучно. И перед тем, как начать, вспомню ещё один вопрос, правда, из книжки, а не из мультика, но тоже не имеющий адекватного ответа:

— Фрекен Бок, вы перестали пить коньяк по утрам? Отвечайте: да или нет?

(У всех налито?.. Ну, будем здоровы, сёстры!)

Вопрос про детей, с виду такой безобидный, всегда вгонял меня в непроизвольную медитацию на тему — каких именно детей (младенцев, отроков, подростков, недорослей, перестарков и так далее) я люблю или не люблю (и каким именно образом).

Аналогичные приступы спутанности сознания вызывает у меня чтение профилей в блогах. Строка «Мои интересы». Через одного в этой строке у пользователей записано примерно следующее: «индийские фильмы, кошки, дети, макраме, гулять под дождём». Впрочем, это я вру, конечно, «дети» обычно стоят перед индийскими фильмами. Но суть от этого не меняется. Мне в общем и целом непонятно, каким это образом дети оказались рядом с кошками в качестве интереса.

Скажите, вы когда-нибудь встречали в этой строке слово «люди»? Ну вот так: мой интерес – люди. В общем и целом. Как отдельный экзистенциальный феномен. Люблю людей, пиво «Гиннес» и «Героев-3».

И не прочтёте. А если прочтёте, то сразу поймёте, что у человека всё в порядке с чувством юмора. Потому что реально испытывать устойчиво интенсивные положительные эмоции при виде каждого встречного-поперечного – это, однако, диагноз.

(И давайте уже мне жития не читать, я не маленькая, сама умею. Да и преподобный Серафим в блогах – это тоже диагноз, но другой.)

Но поменяйте обратно «люди» на «дети» (пиво на кефир, компьютерную бродилку-стрелялку на творчество Льва Толстого) – и всё нормально, серьёзный человек, правильный, такого френдить – только ленту засорять постами а-ля «зима пришла, сменил резину».

А теперь у меня вопрос: почему? Чем дети от людей отличаются? Или они и вовсе не люди, если их можно спокойно поставить в ряд интересов рядом с кошками и макраме?

Фрекен Бок, вы любите теннис? Или сейчас социально одобряемым спортом уже является  бадминтон? Или горные лыжи? Что-то я не успеваю за государственной политикой, извините…

В любом случае, умная фрекен выкрутилась. На вполне абсурдный вопрос она ответила так, как он того заслуживал, то есть, абсурдно. Но мне до Раневской – как до Луны на тракторе, поэтому мой абсурд не столь элегантен и, увы, требует расшифровки.

Конечно, мама Малыша имела в виду совсем другое. Собственно, то же самое, что имеют в виду все, кто задаёт такие вопросы:

— Фрекен Бок, вы любите моего ребёнка?

Но увы, мало кто имеет храбрость задавать прямые вопросы. Потому что в ответ можно услышать нечто не сильно обнадёживающее вроде «откуда я знаю, я его впервые вижу». Уж во всяком случае, именно так ответила бы фрекен (то есть, простите, фру) Дунаева, захоти она отвечать прямо (но она, как правило, не хочет никого огорчать).

Вот, к примеру, Дунаева никогда не любила кошек. В том смысле, что была вполне к ним равнодушна. Кошка и кошка, подумаешь. Но потом родственники завели кота. А потом кот остался у Дунаевой, и ей пришлось его кормить, лечить и заботиться. А потом кот умер. Его положили в коробочку и закопали на горке под берёзой. И Дунаеву стала прошибать слеза при виде каждого встречного кота. Потому что они напоминали ей о том, другом. И Дунаева снова завела кота, потому что теперь она действительно любит кошек.

Возможно, если бы у Дунаевой был свой ребёнок, она бы умилялась при виде каждого младенца, и их мамы были бы счастливы и довольны. Потому что сейчас Дунаева, сволочь такая, совершенно не в восторге, когда репетиция хора превращается в дурдом по той причине, что некоторые артистки (вопреки наличию нянь) решили похвалиться своими победами на поприще материнства, и их двух-трёх летние достижения ерзают на стульях, хнычут и дёргают мам.

Мамы, понятное дело, уже не поют, а возятся с детьми. Окружающим положено умиляться, восторгаться и аплодировать. В такие минуты Дунаева счастлива, что ушла со скользкого и практически непроходимого для женщины пути дирижёра. С другой стороны – жалеет, что ушла. Потому что девочке-хормейстеру явно не хватает характера навести порядок и отправить лишних за дверь. Девочка тоже изо всех сил умиляется и делает вид, будто счастлива работать в нерабочей обстановке. Потому что – да что вы, это же детки, это же так прекрасно!

Это социально-одобряемый вид реакции, а девочка тоже хочет быть социально-одобряемой единицей коллектива. Но Дунаева, сволочь такая, никакой прекрасности не видит (а на социально-одобряемые стили поведения давно начхала с высокой ёлки). Она видит не «ути-пуси-лапочек», а просто не очень счастливых людей, которым скучно, хочется есть или спать, но они вынуждены сидеть и глохнуть от децибел, выдаваемых полусотней лужёных оперных глоток.

Эти люди, чьи желания имеют так мало значения, чьё мнение практически никогда не учитывается, чья свобода – пустой звук, чьи слёзы почти всегда тщетны. Дорогие куклы, неудобные лишь тем, что не хотят смирно лежать в нарядных коробках в те моменты, когда маме не хочется с ними играть. Кто принимает их проблемы всерьёз?

…Сегодня на спектакле аншлаг: в душной гримёрке, кроме хора, все наличествующие на данный момент достижения молодых хористок. Три девочки возрастом до трёх лет.

Одна девочка – нежеланный ребёнок, рождённый по воле властной бабушки. Молодая мама её терпеть не может на чисто физиологическом уровне, но на людях демонстрирует сугубую материнскую нежность. Девочка счастлива: сейчас мама с ней разговаривает. Пусть даже приторно-слащавым, ненатуральным голосом. Девочка ещё не знает, что это не навсегда, что через два часа сказка закончится, и дома она опять станет не нужна. Что будет, когда она вырастет? То же самое, что с её мамой.  Пытаясь завоевать её любовь, она тоже родит дочку. И поймёт, что даже после этого не стала нужной и любимой. И сейчас я опять вижу не «ути-пуси», а  перспективу дурной бесконечности.

Вторая девочка, одурев от духоты, шума и тесноты, начинает драться со всеми подряд. Подходит и замахивается кулачками, пытается столкнуть взрослых со стульев. Все умиляются: «ути-пуси, какие мы глооозные!» В итоге — замахи превращаются в удары. Настаёт и моя очередь. Девочка замахивается на меня. Коллега, Вам ещё никто не объяснил, что мир не боится – и никогда не испугается — Ваших слабеньких кулачков? Вы ещё не знаете, что через несколько лет обращённые к Вам лживые улыбки сменятся гримасой гнева, и Вас ударят в ответ? Давайте хотя бы я скажу Вам правду: людей бить нельзя, это невежливо.

Девочка ударяется в рёв. Мама отворачивается в негодовании и смятении. «Позорище!» — говорит она. И я опять вижу то, чего не видят или не хотят видеть игроки в «ути-пуси»: как рушится целый мир и никто не хочет помочь. А я – не имею права. Будь я хоть сто раз добрая фея (а я не фея и совсем не добрая, просто «слишком много знаю»), но – никто ещё не вошёл в мир моими вратами, и, стало быть, я не имею права быть проводником для других.

Из угла за трагедией молча наблюдает третья невольная участница. Она, подобно своей красивой маме, картинка из журнала мод и в два с небольшим – ходячее пособие по хорошим манерам. Но я снова вижу: этот ангелок с нежной улыбкой лет через пятнадцать-двадцать даст прикурить многим. Она уже сейчас прекрасно знает: драться – глупо. Проявлять гнев – значит выставлять себя на посмешище. Зачем? Когда можно очаровать недоверчивый мир скромной улыбкой и полуопущенными ресницами, а потом подловить момент и умело щёлкнуть доселе спрятанным бичом…

При взгляде на неё мне вспоминается четвёртая. Когда эту, четвёртую, привозили в берёзовую рощу, она бросалась к деревьям, обнимала их и восклицала «маи биёзаньки, маи халосые!» — и где только она понабралась этакой пошлости?  Самозабвенно – якобы самозабвенно — запрокидывая к далёким кронам головку в белом платочке, она жадно косила глазом на зрителей. Плевать ей было на дурацкие берёзки. Да собственно и на зрителей – тоже плевать. Она упивалась собой. Я бы сказала, что ненавижу эту бессердечную маленькую дрянь, но я не могу говорить так про ту, кого уже давно нет в этом мире.

Ага, так вы не любите детей, фрекен Бок?

Я? Я помню себя слишком рано и слишком ясно. И моё первое воспоминание – ужас. Надо мною, лежащей навзничь, — невероятно жуткая, жёлтая в красную полоску люстра. И я не знаю, как избежать кошмара, потому что не догадываюсь хотя бы закрыть глаза. Поворачивать голову я ещё не умею – мне ещё и четырёх месяцев нет, слишком мало, чтобы хоть как-то справиться с мыслью, что жизнь – это неизбывный, непреходящий ад,  вечное, беспомощное страдание, абсолютное зло. Меня не спешат утешить: для родителей я всего лишь мягкий, тёплый несмышлёный червячок, такой родной, трогательный, забавный (хотя иногда, как например, сейчас – ужасно утомительный), вкусно пахнущий маленький кусочек огромного счастья, не более того, разве у него могут быть хоть сколько-нибудь серьёзные горести?

Они просто забыли, как забыло большинство людей, что, когда их тело было небольшим комочком, упрятанным в кружевной конверт, они смотрели на мир так же, как сейчас, и их беды были во столько же раз больше, во сколько раз меньше были они сами. И они не идут ни в какое сравнение с нынешними, потому что за многие годы мы уже научились и лгать,  и надеяться.

… Иногда я вспоминаю ещё одну девочку. Та, с берёзками, заболела — неопасно, но для более удобного лечения её отправили в санаторий-интернат, и там она умерла, потому что рухнул мир, в котором она была единственной звездой и повелительницей. Рухнул внезапно, как рушатся все миры. Она была ещё только начинающим человеком и, хотя видела мир так же, как и «продвинутые пользователи», ещё совершенно не умела надеяться. Она не знала, что пройдёт время, и она вернётся домой. Для неё всякое «сейчас» пока что было  — навсегда.

Незнакомая неприветливая женщина усадила её, зарёванную до икоты, за столик. Вокруг за такими же столиками сидели такие же начинающие люди, попавшие сюда раньше и уже отревевшие своё. Каждому человеку было выдано по одной игрушке. Девочке достался страшный облезлый пупс. Девочка посмотрела на него и вдруг подумала: «Я буду любить его, и эта любовь поможет мне жить дальше».

Ей было в тот миг примерно четыре года,  но я помню эту мысль ясно, слово в слово. И до сих пор удивляюсь: она поняла, насколько важнее любить самой, чем искать чьей-то любви. И я люблю эту девочку как лучшего из моих учителей, хотя её давным-давно нет на свете. Теперь она – уже в другом обличии – немым укором смотрит на меня из каждого зеркала. А я иногда думаю, что мне придётся прожить триста лет, чтобы стать такой же мудрой, как она.

— Ну так всё же, фрекен как-вас-там, вы лю…
— Нет.

Я не люблю детей.
Я не верю в их существование.

Использованы кадры из м/ф «Малыш и карлсон»

Теги:  

Присоединяйтесь к нам на канале Яндекс.Дзен.

При републикации материалов сайта «Матроны.ру» прямая активная ссылка на исходный текст материала обязательна.

Поскольку вы здесь…

… у нас есть небольшая просьба. Портал «Матроны» активно развивается, наша аудитория растет, но нам не хватает средств для работы редакции. Многие темы, которые нам хотелось бы поднять и которые интересны вам, нашим читателям, остаются неосвещенными из-за финансовых ограничений. В отличие от многих СМИ, мы сознательно не делаем платную подписку, потому что хотим, чтобы наши материалы были доступны всем желающим.

Но. Матроны — это ежедневные статьи, колонки и интервью, переводы лучших англоязычных статей о семье и воспитании, это редакторы, хостинг и серверы. Так что вы можете понять, почему мы просим вашей помощи.

Например, 50 рублей в месяц — это много или мало? Чашка кофе? Для семейного бюджета — немного. Для Матрон — много.

Если каждый, кто читает Матроны, поддержит нас 50 рублями в месяц, то сделает огромный вклад в возможность развития издания и появления новых актуальных и интересных материалов о жизни женщины в современном мире, семье, воспитании детей, творческой самореализации и духовных смыслах.

Об авторе

Писатель, художник по куклам, дирижёр, оперная певица и педагог по всему, что хорошо умеет сама (то есть, кроме писательства). Повести «Дождь», «Эльфрин», «Первая заповедь блаженства» и кое-что по мелочи были изданы или переиздаются в «Никее» и ИД «Димитрий и Евдокия». А ещё я крестиком могу вышивать, и на машинке.

Другие статьи автора
новые старые популярные
Malkona

Не надо любовь ни вытуживать, ни имитировать. Любви много, и она разная — бери и ложкой ешь. А кто этого не видит — либо слишком устал, либо находится в заблуждении. Точнее — устал, потому что находится в заблуждении. И путь один — эти заблуждения находить и ликвидировать.
Уй, как же жалко всех.

aktovegin

А вот я искренне считала,что надо быть сумасшедшим, чтобы пойти работать в детский сад. И не любила слащавые вопросы: "Ты педиатром стала, потому что деток любишь?" Нет. Не поэтому. Старческие капризы могла терпеть, бабушек в больнице выслушивать, а вот детское упрямство доводило меня до белого каления: "Как сидорову кОзу!!! Куда родители смотрят!"
К детям относилась как к людям: кого-то люблю, кого-то — нет. Любила подвижных любознательных мальчиков, не любила пухлых капризных девочек.
Вообще, ощущение, что я — одно из раздвоений личности Дунаевой )))
Сейчас, ожидая малыша, стала умиляться на деток в песочнице ))) и сама себе удивляться ))

Engy13

Хорошо, когда так. А есть женщины не готовые к материнству, но под давлением общества рожающие детей..Вот это беда. Для их ребенка. Ну не умилились чужому — беды-то. А вот, когда свой не пришелся к душе — это трагедия. У меня соседка до 38 активно сопротивлялась. К детям — не только равнодушна, но и агрессивна. Они ее раздражают и нервируют просто своим присутствием.
Потом влюбилась, вышла замуж. Муж хотел ребенка. Плюс родители, подруги. В общем, всем миром уговорили. У нее послеродовая депрессия уже три месяца. Малыша ни на дух. Кормить не хочет. На руки брать не хочет. Вот это беда…

aktovegin

Это малая психиатрия. А я не считаю себя больной или ненормальной. Вот сделать аборт для меня всегда было немыслимо — там же живое существо! А умиляться ВСЕМ детям на том основании, что они дети — увольте. Моя приятельница сделала 5 абортов без малейших угрызений совести, со смехом, как они с кошкой обе с дачи беременные приехали, но дочке попу целует, наказать не может: "Я добрый человек, она маленькая! Сердце разрывается, если ребенок плачет! Какая ты твердокаменная!"

5julia68

категорически нельзя заставлять женщину рожать детей.если она не хочет .это катастрофа

MaryNightingale

Конечно, если женщина уже беременна и хочет сделать аборт, нужно попытаться отговорить ее. Но требовать, чтобы она забеременела только на основании каких-то социальных стереотипов, пусть и правильных в общих чертах — нельзя.

5julia68

я имела в виду НЕ-беременную женщину

Riva

Послеродовая депрессия бывает даже у тех, кто хотел ребенка… И длиться может и дольше, чем три месяца… Хотя, конечно, рожать под давлением общественности — это кошмар. Слава Богу, на меня общественность пока не давит)))

Anne_Kima

Плачу. Потому что не хочется быть "утипуси-мамой" и не хочется видеть это в других, потому что хочется, чтобы дети не оставались непонятыми и нелюбимыми. Не так… Чтобы ЛЮДИ не оставались непонятыми и нелюбимыми. На самом деле видеть человека в ребёнке не так уж легко. Нет, это понятно, что "нужно уважать желания, право на собственное мнение" и прочее-прочее (какие-то пустые слова, да?)… Гораздо сложнее понять вот это: "их беды были во столько же раз больше, во сколько раз меньше были они сами". Сложно смотреть на этот маленький комочек счастья и видеть в нём взрослого человека. Ладно, со своим косноязычием я вряд… Читать далее »

kiriniya

Кто-то не способен выжить вне социума — и должен вести себя так, чтобы не быть отторгнутым, не стать беззащитным. Кто-то находит в себе силы и отвагу — и пускается в одиночное плавание, не зная, будет ли попутный ветер, и возвращается с дарами…

Лариса

Отлично сказано!!!!спасибо!!

kiriniya

Спасибо Вам за солидарность:)!

zosya72

Санаторий-интернат не научил меня любви. Он укоренил во мне ощущение мира, как ада. Который нужно просто терпеть. Уже несколько позднее ( а в санаторный период мне было всего пять) я нашла для себя выход — чтение, как уход из данной мне реальности. А когда читать было невозможно — фантазирование. Но только не находиться здесь и сейчас(ощущение тяжелого мрака конечно со временем ушло, но яркими красками мир так и не расцветился). Всегда было загадкой, как можно любить жизнь. Понимаю ее как экзамен. У Курта Воннегута во "Времятрясении" есть фраза о том (дословно не помню), что мы пришли в этот мир для… Читать далее »

Malkona

Когда мы росли, было принято оставлять детей с чужими людьми раньше, чем ребенок был к этому готов. Это лишает базиса, ломает волю — либо направляет ее в деструктивное русло.
Этап пройден, ошибки поняты, и адекватному родителю теперь не придет в голову положить годовалого ребенка в стационар одного или отправить трехлетнего на садиковую дачу. Дети другие потому, что мы стараемся их щадить.

die_andere

Насчет любви. Когда я училась в 8 классе школы, у нас был тест по психологии. Один из вопросов был: "Если любить и быть любимым одновременно было бы невозможно, что бы вы предпочли". И я была единственная на все 3 класса, которая ответила "любить". Конечно, я тогда мало что в любви понимала, и то мое понимание было бесконечно далеко от евангельского, но момент запомнился…

Anne_Kima

И даже легче, может быть,
С такой улыбкой негасимой
Быть нелюбимой, но любить,
Чем не любить, но быть любимой.

Надеюсь, не приврала с текстом))

Dusineya

Эх, Людмила, знали бы вы, как я вас понимаю…Я как раз из тех, кто про себя пишет в графе интересы "люди, ряженка, кельтские языки".=)Очень созвучны Ваши мысли.

morwenlight

Наш человек!

Dusineya

а на дайри Вас найти можно?

morwenlight

Можно. У меня соо
Обитель Ордена Снейпоманок

Dusineya

неожиданно=)

morwenlight

заходите, если будет желание.

Dusineya

Увы, я не любитель ГП, Снейпа и кукол. Но если Вы где-то общаетесь и пишете на тему танцев, лошадей и Японии, то я бы с радостью присоединилась к дискуссии.(Ну, если можно, конечно)

morwenlight

Увы, я уже тоже не любитель, но сообщество приходится как-то вести из-за старых друзей. А так я особо не общаюсь, времени не очень-то есть. Во в ЖЖ я по этим же ником, а так — в основном в реале)))

morwenlight

ну так ведь не "дети" в общем и целом, как некие экзотические животные вроде мадагаскарских тараканов. Воспитание конкретной дочки — это ИМХО совершенно другое.)))

galina1976

Людмила, спасибо! Хорошая статья. Честная. Посмотрите на детей и вы вполне сделаете вывод какие у них родители. Про "уси-пуси". Тоже раздражает и тоже разговариваю с капризными детьми строго, в результате часто получаю рев в ответ. Родители делают изумленные глаза — как можно ТАК с детьми. Себя помню где-то с года отчетливо. Помню стою перед домом бабушки и всерьез размышляю о том, как же долго и тяжело придется идти вдоль стены, т.к. ноги меня не слушаются, шажок довольно небольшой и неуверенный. Стену дома разделили сплошным забором, когда мне был год. Так я вычислила мой возраст. Еще помню мое восприятие мира в… Читать далее »

morwenlight

Угу. Для меня до сих пор самое страшное — что надо мной будут смеяться, в особенности дорогие мне люди. Хотя это уже давным-давно не папа с мамой, но я от этого страха начинаю вести себя как полная идиотка. Из-за этого меня до сих пор многие не воспринимают всерьёз. Да ладно, я сама чувствую себя растерянной девочкой там, где нужно быть нормальным, взрослым человеком.

Anne_Kima

Надо мной в детстве не смеялись. Зато вечно говорили: "Тебе показалось" или "Ты не так поняла", дабы не объяснять то, чего объяснять не хотелось. До сих пор стараюсь ничего не понимать. Ни правильно, ни неправильно.

Ole4ka

Я вообще можно сказать, не мать,а ехидна! 🙂 И бабушка такая же! Нет, конечно же целую, сюсюкаю, но всего в меру и вовремя. Нет желания сюсюкать с ребенком, который мешает мне отдыхать-работать-разговаривать-слушать. С другой стороны, человек с момента рождения имеет такие же права, как и я, поэтому смиряюсь. Но не умиляюсь. Не люблю, даже пресекаю, когда кто-то пытается лезть со своими советами, замечаниями в отношении моего общения с детьми. И сама не вмешиваюсь. В автобусе могу попросить взять ребенка на руки, если он занимает отдельное место. О-О!!! Такое возмущение и гнев иногда слышу. Когда со своими детьми куда-то отправлялась, то… Читать далее »

Nika

меня всегда удивляет, когда одна из моих подчиненных мне заявляет, зачем ты с ней, как с взрослой, про свою 5 летнюю. Девица вполне понимает мою логику, ей вроде как интересно, но вот когда мама решила ее наказать за то, что та не хотела прощаться и довела ребенка до истерики, я не знала, как их утихомирить. Объясняю маме: ты сама ей напомнила, как маленькой, что она должна сказать. Разумеется, малявке это не понравилось. Кто из нас любил идиотское: "что надо сказать тете?" Та уперлась, а у матери включился воспитательный рефлекс: "пока не добьюсь своего — не успокоюсь". Дочка сначала насупилась, потом… Читать далее »

Galkka

Для меня — в статье описаны нормальные среднестатистические двух-трехлетки.

galina1976

И их "нормальные" среднестатистические мамы. К сожалению.

Татьяна23

Жизненно!

Похожие статьи