«Праздники — это принятый в культуре способ ухаживать за ценностями»

Через две недели наступит Новый год. Как пережить этот день наиболее остро, получить наслаждение, испытать полноту эмоций, чтобы не возникло ощущения «я чужой на этом празднике жизни»? Своими размышлениями делится Светлана Кривцова — экзистенциальный аналитик, кандидат психологических наук, доцент кафедры психологии личности факультета психологии МГУ им. М.В. Ломоносова, директор Института экзистенциально-аналитической психологии и психотерапии.

Существуют определенные законы человеческого переживания, которые обосновывают само наличие праздников в нашем обществе, а также условия, при которых празднование приносит подлинные радость и удовольствие. Об этом мне хотелось бы сегодня поговорить.

Начнем с того, что праздники — это принятый в культуре способ ухаживать за ценностями. Тогда спрашивается: зачем ухаживать за ценностями? Какое экзистенциальное значение имеют ценности?

Экзистенциальный анализ опирается на аксиологию, то есть учение о ценностях немецкого философа Макса Шелера. Его вклад в философию и в культуру заключался в том, что он достаточно четко описал, какое экзистенциальное значение имеет для человека переживание ценностей. В одной из своих работ, которая называется «Формализм в этике и материальная этика ценностей», Шелер спорит с Кантом по поводу того, что ценности нельзя навязать, «назначить». Он говорит, что ценности — это «материальная», то есть вполне реальная вещь. Ценности свободны. Переживание ценностей, по сути, очень простая вещь: на уровне переживания ценность воспринимается как «это мне нравится». Соответственно, эти «нравится» невозможно искусственно «сделать», они этому не поддаются.

Об этом пела, как известно, еще Кармен: «У любви, как у пташки, крылья…». И не только любовь, но и другие «нравится» — это свободное в человеке. И мы можем только принимать свои «нравится», либо мы можем контролировать свое поведение, которое не соответствует нашим представлениям о правильном. Но отменить «нравится» с помощью воли мы совершенно не можем — это выше человеческих сил.

Поэтому со своими «нравится» надо обходиться чрезвычайно деликатно, вежливо. Если просто их игнорировать, то будет ровно то, что обнаружил как тенденцию Фрейд, и то, на чем он построил свой психоанализ, а именно описании аффектов и бессознательных мотивов, страстей, которые в действительности движут человеком. То есть, если человек игнорирует свои «нравится», не хочет встречать их с уважением — не командовать ими, а именно встречать их с уважением, по-дружески — то он создает себе мощную энергетическую мотивационную силу, которая не подвластна ни совести, ни разуму, ни сознанию и которая будет править его поведением, а человеку останется только придумывать для себя какие-то оправдания и мотивировки, почему он сделал то и не сделал иное.

Таким образом, «нравится» — это жизненно важное переживание, которое, по мысли Шелера, на уровне объекта превращается в ценность. В связи с этим возникает тема принятия или непринятия ценностей. Когда мне что-то нравится, могу ли я признаться себе в этом? А если это что-то, к примеру, не должно мне нравиться? Или не принято? Или не соотносится с моим образом себя? Это отдельная большая тема, и вся психотерапия на протяжении XX века говорит о том, что надо с уважением относиться к своим «нравится». Необязательно делать то, к чему побуждают собственные «нравится», но стоит хотя бы признать, что они есть. Поскольку, повторюсь, если вытеснять и не хотеть на них смотреть, говорить «Нет, что вы, мне это не нравится», то это только усиливает энергетику и мотивационную силу этих «нравится». Это тема запретного плода.

Таким образом, получается, что одна из важных функций «нравится» — это то, что они являются энергетической основой любой мотивации. То есть, если тебе что-то не хочется делать, разберись, что тебе в этом не нравится. Или если тебе не хочется идти на работу, спроси себя: что хорошего я смогу там сегодня пережить? Что для меня является ценностями? Никто еще не придумал другого способа справиться с эмоциональным выгоранием или предотвратить его, кроме как проживать ценности на работе. Если на работе ты уже долгое время никаких ценностей проживать не можешь, кроме одной жесткой практической ценности «это единственная возможность заработать деньги», тогда, конечно, ты рискуешь столкнуться с эмоциональным выгоранием.

Итак, если  у меня есть согласие на это «нравится», то что я тогда чувствую? Что чувствует человек, когда он встречается со своими «нравится»? Любой может это прекрасно описать. Что с нами делает вкусное мороженое или встреча с хорошим человеком или интересная книга? Тут происходит интересная вещь. Сама феноменология цепочки переживания, которая приводит к чувству «это мне нравится» такова, что человек должен обязательно приблизиться к объекту. То есть, первым условием является то, что человек не боится того, на что смотрит или нюхает или пробует — то есть он открыт эмоционально, не защищается. Если защищаться, то можно ничего не почувствовать. Второе условие — человек к этому приближается и удерживается в близости. Например, чтобы распробовать кусочек сыра, надо взять его в рот. Чтобы понравилась какая-то танцевальная или телесная практика, надо ее попробовать. Еще одно условие — удержаться в этой близости какое-то время. Для того чтобы по-настоящему разобраться, нравится ли мне что-то, как это на меня действует, нельзя торопиться.

Близость, эмоциональная открытость, время — все это приводит к тому, что тело само говорит: «это мне нравится» или «это мне не нравится». У того, что «нравится», телу хочется остаться, а от «не нравится» уйти подальше, отодвинуться, прекратить контакт, заткнуть нос. Уже сегодня, через 100 лет после Шелера нейробиологи подтвердили тот факт, что лимбический мозг очень точно сообщает человеку, что ему нужно. Обычно это происходит через телесные ощущения, а если человек не слышит, то уже через телесные симптомы.

Значит, тут себя сам не обманешь. «Нравится» рождает в человеке тепло, запускает в нем течение жизненных сил: если что-то очень нравится, то ускоряется кровоток, начинают блестеть глаза, розовеют кожные покровы, расслабляются мышцы лица. Счастливые лица всегда очень открытые и расслабленные. Это переживание «нравится» отличается от переживания гармоничного спокойствия Будды, которое отличается внутренним согласием. «Нравится» обычно другое, оно запускает поток энергии. Экзистенциальное значение «нравится» — это витализация человека.

Переживание своих «нравится» поддерживает в человеке жизненные силы, желание жить, поток жизни, делает его гибким, теплым, живым. Людям постарше говорят: «Ты прямо молодеешь, когда встречаешься с этим человеком». Или когда читаешь лекцию. Или после занятий физкультурой. Мы действительно повсюду это видим: люди, насыщаясь ценностями, как будто напитываются энергией, как вилка, воткнутая в розетку. Прикасаясь к ценностям, мы от них насыщаемся.

Поэтому хорошая работа, в которой ты проживаешь много ценностей, в которой ты отдаешь свои силы (ведь работа есть работа, нужно что-то делать, затрачивать усилия), но и одновременно получаешь что-то, потому что пребываешь рядом с ценностями — и защищает от эмоционального выгорания, и создает такое удивительное ощущение гармонии на лету, которое сегодня вслед за Михаем Чиксентмихайи называют «потоком». Альфрид Лэнгле называет это «дышащий обмен с миром», вдыхание ценностей. Ты вдыхаешь ценности, и у тебя появляются силы, которых у тебя, может быть, раньше и не было — ведь ценности вдохновляют.

В культуре существуют специальные ситуации, дни, выделенные для ухаживания за ценностями. Ведь какая бы прекрасной, любимой и желанной ни была работа, но если она продолжается без перерывов на отдых, без выходных дней, то она все-таки истощает. И человек, даже если он любит эту работу всей душой, все равно выгорит. Поэтому в этом дышащем обмене с миром должны быть выдохи — отдых и праздники.

Праздники — это больше, чем отдых. Отдыхать означает просто не работать. У многих народов есть очень хорошая культура отдыха, например, шабат у евреев, когда запрещается что-либо активно делать, причем под активностью понимается фактически суета, двигательные активизмы. Но если не быть активным, то что тогда делать? Тогда начинается время для рефлексии, для самопознания, для проживания, чувствования. Но это еще не праздник. Праздник — это нечто другое. Праздник — это такая история, в которой не просто есть нечто непохожее на будни, а есть еще и ценности. Праздник — это отсутствие работы, умноженное на ухаживание за ценностями.

И первое правило праздника, которое сейчас редко выполняется и поэтому зачастую нет остроты переживания праздника, таково: в праздник всё должно быть совершенно другим, чем в будни. Например, дом, пространство, в котором ты находишься, должно выглядеть как-то по-другому — например, быть специальным образом украшено. Одежда, в которой человек приходит на праздник, должна быть небудничной. Проблема нашей сытой жизни заключается в том, что мы каждый день ходим в очень дорогой и нарядной одежде. И поэтому в праздники люди уже не знают, вот что одеться. Сейчас это иногда пытаются решить при помощи тематических праздничных костюмов. В любом случае, одежда праздника не должна быть одеждой будней, и тем, кто в будни одевается слишком нарядно, в этом смысле приходится сложно.

То же самое касается еды: праздничное меню должно существенно отличаться от повседневного. Вообще говоря, еда — это, наверное, самая простая форма пережить «нравится», потому что она очень глубоко в нас проникает, это не внешняя, а глубоко затрагивающая нас вещь. Праздничная еда должна быть особенной. И тут тоже возникает вопрос: кому легче праздновать, пережить радость праздника — тому, кто каждый день ест икру на завтрак или тому, кто себя как-то ограничивает. Если ты каждый день ешь деликатесы, тогда уже непонятно, что ставить на праздничный стол. Некоторые семьи и мудрые народы имеют замечательную традицию — запрет есть какое-то блюдо, кроме, может быть, одного дня в году, чтобы успеть как следует по нему соскучиться. Это может быть рождественский гусь, имбирное печенье, селедка под шубой. Это хорошо знают в православной культуре: сладость и острота вкусовых переживаний очень сильно определяется тем, как долго и насколько строго ты постился, а вовсе не тем, насколько хорошо что-то приготовлено. Конечно, пост не сводится к кулинарии, на первом плане стоят духовные задачи, но тем не менее, соблюдение сорокадневного поста развивает в том числе некоторую чувственную дефицитарность. Психодинамическая составляющая радости праздника Рождества или Пасхи связана еще и с тем, что человек довольно долго себя ограничивал, очень скромно питался.

Это огромное искусство — не пресытиться в век вседозволенности, мудро чередуя ограничения и удовольствия, встречи и разлуки. И это касается всех ценностей. Ведь даже если тебе что-то очень нравится, невозможно насыщаться только им одним. Например, ты так любишь искусство, что стал работать в картинной галерее — так тебе и это надоест через какое-то время. Или любишь булочки и стал работать в кондитерской. Ощущение пресыщения показывает, что самые острое наслаждение переживается на контрасте, на смене. И поэтому должно быть разнообразие.

Таким образом, к праздникам надо готовиться, как ни странно, немножко  себя ограничивая. Ожидание, предвкушение праздника предполагает, что ты себе в чем-то отказываешь, откладываешь удовольствие на определенное время.

Как готовиться к празднику, чтобы потом не было ощущения пустоты, ненаполненности, неудовлетворенности, когда все куплено, приготовлено, но чего-то не хватает, праздника в душе нет? Прежде всего нужно как-то укрепить отношение к ценности, которой посвящен праздник.

Собственно, что мы празднуем в Новый год? О какой ценности идет речь? Является ли эта ценность для меня ценностью? Почему глубоко в середине зимы, прямо рядом с самой длинной ночью и самым коротким днем, появляются иллюминация, горящие свечи, зажженные елки? Мы знаем, что раньше Новый год был встречей весны. Сейчас это, конечно, скорее домашний праздник и одновременно превозмогание этого холодного и темного времени года, когда день только-только начинает удлиняться, когда стало совсем холодно, и надо поддержать собственное терпение. Тогда нужно какое-то внутреннее согревание души. Душу согревают отношения, поэтому Новый год — это праздник общения, праздник отношений, прежде всего, семейных отношений. Это и, прежде всего, детский праздник, поскольку все-таки именно дети — носители жизни: в них невероятно много жизни, витальности, открытости и эмоций.

Что касается подведения итогов и планирования наступающего года, то эту функцию, как мне кажется, Новый год выполняет очень плохо. Во-первых, в нашей стране очень многие — родители, дети, педагоги — все-таки живут циклами учебного года. Лето у нас для многих — это мертвый сезон, соответственно, подведение итогов происходит скорее в конце учебного года. Лично я знаю очень мало примеров, когда обещания, данные себе 1 января или под бой курантов, выполняются. И это не случайно: этот праздник для другого — для подпитки сил, для отношений. Это празднование жизни, гимн жизни. И, конечно, он громче звучит в душах тех людей, у которых много «нравится», причем не на уровне возможностей — потому что у них есть деньги, дачи, яхты — а на уровне эмоциональной открытости. Ведь чтобы переживать «нравится», насыщаться ими, много возможностей и не нужно — красота, радость и удовольствия повсюду, их много вокруг человека и они не стоят больших денег. Скорее сейчас проблемой является нехватка времени, которая делает нас депрессивными: мы, окружая себя возможностями, сами лишаем себя времени — остановиться и все-таки подпитаться у ценностей. Покупая что-то, мы остаемся голодными. Эта проблема была очень четко показана еще у Эриха Фромма в его работе «Иметь или быть?». Собственно, иметь — не означает насытиться. Напротив, люди, которые предпочитают накапливать, покупать, пользователи жизни, очень плохо открываются эмоционально. А эмоциональная открытость, как мы выяснили, — это одна из самых важных вещей в преддверии праздника.

Тезис.ру