Любовь с первого звука

За два месяца до нашей встречи мне приснилось море. Я подплываю к берегу и вдруг вижу, что из раны на ноге течёт кровь. Вода розовеет, но боли я не чувствую, просто успеваю подумать, что засорю рану, если выйду на песчаный берег пляжа. И всё-таки продолжаю выходить из воды. В спину дует мягкий настойчивый ветер, он помогает мне идти. И тут я ощущаю, что иду не по песку, а по воздуху — над пляжем, потом над прибрежными скалами, над небольшим лесочком…

Я как будто плыву в воздухе, но это гораздо легче, чем в воде — и приятнее во много раз. Наконец, ветер несёт меня над небольшим посёлком, я уже вижу дома, двор с волейбольной площадкой посередине, и в голову вдруг приходит мысль: «А ведь я лечу!» Ветер тут же ослабевает и мягко опускает меня на волейбольную сетку.

Этот сон я рассказала подруге, и она решительно заявила: «Это к любви!»

Весь день -рождень…

рожденье светлых звуков,

капель лучей,

протяжность мелочей.

И смех детей —

за смех любить их можно

и осторожно

брать за тень плечей.

Сейчас я думаю, что тогда происходило что-то похожее на зачатие ребёнка: нового малыша я всегда чувствую за месяц, а то и два до того, как он поселился в животике, как будто что-то такое витает в воздухе, ждёт своего воплощения. Кажется, это противоречит богословию: душа даётся младенцу именно в момент зачатия, не раньше и не позже. Что же тогда это? Какая-то тайна!

С первого звука

Удивительно, прошло уже 25 лет с этого дня, а я всё так хорошо помню, словно это было вчера.

Тесная комнатка, битком набитая, все сидят за столом, и каждый что-то говорит, это уже разгар застолья, а во главе сидит не моя подруга, крестины которой мы, собственно, празднуем, а незнакомый «он», и лица его не видно, потому что сидит он спиной к окну, а за окном уже сумерки. Моё свободное место — напротив. Вдруг он что-то говорит, и гул стихает, все слушают, а я не слышу слов, слышу только звук его голоса. Тут сердце моё замирает, а потом начинает идти уже по-другому. Значит, у меня любовь «с первого звука».

Интересно, что я сразу поняла: привычный мир рушится, — и страшно испугалась. Всю неделю я молча и безрезультатно пыталась убедить себя, что ничего не произошло. У меня как раз практика в «Интуристе»: встречаю иностранцев в аэропорту Симферополя и везу их в Ялту, по дороге рассказывая местные мифы и легенды. «Посмотрите направо… Посмотрите налево…» — не очень весело всё это, но в Ялте — море и друзья, так что жить можно.

К концу недели мне удаётся если не забыть эту встречу, то, по крайней мере, заслонить её другими знакомствами и впечатлениями. В субботу звоню друзьям с твёрдым намерением отказаться от назначенного на выходные похода в горы: я устала, дома не была уже две недели, родители зовут в Севастополь… Набираю номер телефона и ощущаю такое смятение — страх жуткий и желание его увидеть. И мысль: а вдруг он возьмёт трубку, а не подруга или её муж (он у них остановился).

Но Ирка взяла и тут же начала меня уговаривать. Я держусь стойко: нет, нет, никак не получается, даже обуви походной нет — только туфли на каблуках… И тут этот голос на том конце: «Ну, ты чего, приезжай».

И я, конечно, еду.

Сюйрень

С этого всё и началось — с Сюйрени (а станция называется «Сирень», и домики действительно в сирени утопают). В горах небо близко-близко, а луна висит над стеной разрушенной крепости такая полная и жёлтая, что кажется нарисованной. Когда стоишь на гребне этой стены, а с двух сторон под ногами — чёрная бездна, то звёзды кажутся реально достижимыми — такие яркие и правдоподобные, что чуть-чуть потянуться, встать на цыпочки, и — вот они, на ладони!

И ночь молчит.

И мы — как сон далёкий,

И звёзды, подавляя вздох глубокий,

Всей трепетностью мира смотрят в нас…

Эту ночь мы вообще не спали, бродили по этим самым стенам, по узким тропам над обрывом как совершенно пьяные, и, как водится, в обрывы не падали, а каким-то чудом дожили до утра и утром вышли к источнику. Вообще-то их было два: мужской и женский. Мужской бил задорной струйкой, а женский плавно вытекал… И птицы что-то пели такое — про любовь.

А Церковь в этот день праздновала Рождество Иоанна Предтечи, и где-то звонили колокола. Мы не должны были их слышать, но звук — это же что-то не совсем такое, что можно объяснить. Или так — совсем не такое, что нужно объяснять… Вот, например, я была ещё не крещена и о Боге совсем не знала, но однажды в чужом городе зашла в православный храм во время литургии (сейчас я думаю, то была Херувимская), и это пение, эти почти ангельские голоса — они взяли мою душу и понесли высоко-высоко, светло-светло…

Я так плакала, что мои спутники поспешили увести меня из храма и начали утешать. Глупые, мне не было плохо, наоборот: так хорошо, что аж больно. Редко человеку бывает так хорошо. Только однажды ещё было у меня такое чувство полного счастья и покоя — в момент рождения моего первого ребёнка. Казалось, из сплошной боли возникла сплошная радость. Я тогда мучилась сутки с половиной. Сейчас так долго никто не рожает, но то был 91-й год. В этот день развалился Союз, над Крымом бушевала непогода, в городе шёл снег, и самолёт, на котором должен был прилететь папа, так и не вылетел из Москвы…

Встречи

Но до этого надо ещё будет дожить, добежать, добыть. И путь этот весь — из пунктиров и ошибок. По ощущениям — это были сплошные расставания и разлуки. «Без расставаний не бывает встреч», — это дедушка любил повторять. Но каждое расставание давалось мне с большим трудом — и даётся с трудом до сих пор.

Когда он уехал в первый раз, у меня было даже чувство облегчения — только бы он не возвращался! Может быть, я предчувствовала, что с каждым разом будет всё больней. Когда двое становятся «одна плоть», рвёшь по живому. Удивительно, что ещё до свадьбы и до венчания я ощущала эти евангельские слова как правду о нас, как что-то давно за нас решённое — на небесах?

И потом состояние пустоты без него стало даже привычным и наступало ещё до отъезда, как погружение в состояние отстранённости от бытия. Мне всегда было интересно: у всех так?

И вот, всякий раз убеждаю себя, что даже хорошо — отдохнём друг от друга, так это называется, кажется. Но вот прошло целых двадцать лет, он звонит из Москвы и говорит чётко и ясно, что едет к своим родителям, а уже оттуда — домой. Но звонка нет на следующий день, и я — неисправимый романтик! — сочиняю себе историю, финалом которой должен быть немедленный стук в дверь и — он на пороге! Сколько раз это повторяется, а мне всё хочется, чтобы он «всё бросил» и поспешил ко мне. И каждый раз жизнь оказывается гораздо рациональней. Если бы сейчас он поехал прямо сюда! Но нет, только что он звонил, выезжает послезавтра…

Мужчины всё-таки совсем другие. Их Господь лепил, творил, как нечто совсем новое и необычное. Мужчина — Человек! «Женщина не человек!» — говорил Мамонов. И это верно в том смысле, что женщина не мужчина. С этим никто не спорит. А вот с тем, что женщина не человек, многие не согласны. А мне не обидно. Я не человек, я существо совсем другого предназначения. Меня создали из частицы человека именно для того, чтоб я была частью мужчины, его помощницей, ибо «нехорошо человеку одному». Наверное, поэтому мы тоньше и нежнее, мы всё время чувствуем больше, чем понимаем. Ребро всё же ближе к сердцу, чем к мозгу.

… не понимать,

а чувствовать стремлюсь…

и вот: сгораю

от любви бесславно,

я только тень, я длюсь,

и длюсь,

и длюсь.

я исчезаю… скажешь ты: забавно!

А встречаться было здорово! Если бы я снимала фильм о любви, это был бы фильм, состоящий из одних встреч. Потом начинаются разборки, ссоры, выяснения, расставания и отъезды, но встречи — встречи — это как сказочный happy end, хотя формально это начало. Само ожидание встречи, это предвкушение, это томление где-то в груди, эта дрожь…

А потом открываешь дверь общаги, чтобы бежать на вокзал встречать его поезд, а за дверью — он, только что протянул руку постучать…

… или проезжаешь КПП, выглядываешь из автобуса — нету! выходишь, разочарованная, а он хватает сзади и подсаживает назад в автобус — едем на Качу, выходим в абрикосовый лорковский закат и лежим в стоге сена (наверное, специально для нас какой-то добрый дядя его соорудил!)…

… или — звонок по телефону, бегу скорее на вокзал. Вот он — на той стороне дороги, на лавочке на остановке, курит, сгорбившись. Что-то случилось? Упал с высоты второго этажа и чуть не приземлился на битое стекло, но всё в порядке — слава Богу! Вот отчего так щемило сердце, так не хотелось его отпускать в прошлый раз…

… или — скверик под домом. Несу ему арбуз. Это август, его месяц — всё пропитано солнцем. Самый быстрый месяц в году — пролетает совсем незаметно…

… ночью в Севастополе прислушиваешься, не спишь — подъехала машина, уже под утро, подъезд закрыт, и я вижу, как он лезет в окно на второй этаж, я открываю дверь — ехал из Москвы на машине без остановок…

… зима, снег, глухая деревня, чёрная ночь, фары машины, стук в окно…

… или ясное утро, снег блестит под солнцем, борода его с мороза заиндевела, губы холодные-холодные…