«Елена»: партнеры или супруги?

Третий фильм Андрея Звягинцева – снова событие. «Елена» гораздо сюжетнее предшествующих «Возвращения» и «Изгнания», а главное – в ней нет никакой туманности и притчевости. В центре фильма – социальные и нравственные вопросы наших современников, которые поданы через семейную тему.

Композиция фильма очень лаконична. Четыре главных героя объединены в зеркально симметричные пары – отец и дочь (Владимир и Катерина), мать и сын (Елена и Сергей). Изображены две семьи: пожилая пара Владимир-Елена и Сергей с женой и детьми. Третий, парадоксальный вариант «семьи наоборот» представляет индивидуалистка Катя: бессемейность и бездетность – её жизненная позиция.

Оба брака проблемны. Мезальянс в пожилой чете становится очевидным в самом начале фильма – Елена спрашивает мужа, что значит слово «гедонистка», которым он охарактеризовал дочь. «Эгоистка по-вашему», – пренебрежительно отвечает бывший ученый, а ныне – состоятельный бизнесмен.

Семья жены – хронически не работающий сын, рождающиеся один за другим внуки – за границей его уважения, внимания и сочувствия. А вот собственная непутевая, редко появляющаяся дочь – гораздо ближе. И дело не только в естественной и благородной родительской любви, а в делении на «своих» и «чужих».

Елену и Владимира можно называть скорее партнерами, чем супругами: он получает чистый дом, идеальную овсянку на завтрак и женские ласки, она – приличную сумму на карманные расходы, с помощью которой содержит семью сына. Любовь или хотя бы большая чуткость, переход к диалогу (раз уж люди десять лет живут под одной крышей) могли бы победить неравенство и проистекающую из него враждебность. Владимир отчасти виноват в том, что сделает с ним послушная жена: он пренебрежительно и жестоко судит любимых ею людей, а к самой Елене относится снисходительно, не считая ровней и не замечая, что кроме личных качеств несимпатичных ему людей на их жизнь влияют голод и разруха. Отсюда и посмертная воля – наследство отдать дочери, а вдову обеспечить рентой.

Впрочем, и Елена априори не приемлет мужа и его круг: «Почему вы думаете, что вы лучше других? Только потому, что у вас больше денег и вещей?» Она не видит других отличий, а Владимир не удостаивает ее ответом. Но противопоставление богатых и бедных в фильме параллельно противопоставлению интеллигентов и «варваров», заполняющих дни пивом и пошлыми телешоу, живущих за чужой счет.

Однако у этих «иждивенцев» есть то, чему бывший учёный завидует: продолжение рода. Он сам не против иметь более теплые отношения с дочерью и очень хочет внуков. Но Катерина уверена: «Мы не должны плодить себе подобных, потому что больны, это бессмысленно». Владимир смиряется – холодный ум она унаследовала от него, хотя дело не только в пессимистичных философствованиях. Кажется, Катя вовсе неспособна забеременеть, в чём её открыто упрекает мачеха.

На этой болезненной теме ломается жизнь Елены и Владимира: он отказывается проспонсировать поступление в вуз неродного внука («я живу с тобой, а не с твоими родственниками»), она решается убить мужа, чтобы получить деньги.
Интересно, что больше всего соприкасается с христианством как раз заглавная героиня – условно говоря, субъект «активного зла». Мы запоминаем ее фразу «все ведь может измениться, и последние станут первыми»2 и посещение храма во время болезни мужа. О чем она молилась и молилась ли? Неизвестно. Но хрестоматийная ситуация «зайти в храм – поставить свечку» воспроизведена образцово.

Евангелие вспоминает и Владимир: «Равенство и братство возможно только в Царствии Небесном», – иронично говорит он. Уж кто-кто, а старый учёный, всего в жизни добившийся сам, не верит в «библейские сказки для глупых и бедных». И не замечает, как сам подталкивает Елену творить «справедливость» своими руками.

Ни положительных, ни отрицательных героев в фильме нет: всем можно посочувствовать, но симпатизировать некому. Звягинцев не становится ни на чью сторону – для него важен сам факт развала и расслоения общества. Выигрывает тот, кто действует грубее. «Да что нам Катя?», – благодушно усмехается Сергей, въехавший в элитные апартаменты. Он и его семья будут теперь здесь плодиться и размножаться, повинуясь естественному закону, но как-то не верится, что новые возможности сделают их жизнь осмысленнее и чище. А такие, как Владимир и Катерина, пройдут по жизни с ироничной улыбкой презрения и род не продолжат: или будут истреблены «варварами», или уедут за границу.

В фильме нет вариантов решения проблемы, только ее постановка. Точнее сказать, диагноз: перевернуто и извращено все лучшее – интеллектуальные способности, любовь к детям, евангельские идеалы. Но несомненный плюс картины в том, что она, как ни банально, заставляет задуматься. И искать выход – если не на уровне страны, то хотя бы в ближнем кругу. Потому что так жить невозможно.