Древняя Русь: о несбывшейся истории

Эта колонка будет совсем не про то, о чём просила Лика. Она задала, собственно, один очень простой вопрос: «Интересно, а откуда на Руси запрет на веселье? Оно у нас если и есть, то какое-то неспокойное». Ну, и тут понеслось.

Наверное, мало, кто знает, что в истории Древней Руси вообще и в её литературе, в частности, есть два периода, очень относительно связанных между собой.

Наши XI-XIII века я иногда называю про себя «русской Атлантидой». Тогда за короткое время в славянских землях вдруг вырастает за две сотни городов, строятся храмы, процветают ремёсла.

Археологические раскопки доказывают: городское население того времени совсем не редко умело читать. Например, берестяные грамоты, вопреки распространённому мнению, находят не только в Новгороде. Да и вече, выбиравшее и отставлявшее князей по своему, пусть не всегда дальновидному, усмотрению, было не в нём одном.

Кажется, ещё немного – и от «вечевых демократий» Русь перешла бы прямиком к городам-республикам европейского образца. А там, глядишь, и сформировался бы у нас тип европейского горожанина – члена уличной корпорации, цехового союза, прихода и Бог знает ещё чего, а потому – человека с правами. Того, кого хоть и именовали, иной раз презрительно «мещанином», а всё-таки основу его натуры составляло достоинство.

Киев XII столетия был настолько открытым городом, что, начав как-то раз считать представителей разных народов в «Киево-Печерском Патерике», сбилась я, помнится, на втором десятке.

Князья этого времени хоть и воевали непрестанно между собой, но делали это как-то благородно, то и дело вспоминая о «чести и славе».

На этом фоне на Руси возникает литература, настолько поразившая своим совершенством исследователей XIX века, что они долго отказывались верить в подлинность «Слова о полку Игореве». Да и сложная образность древнейших русских летописей, которую современные исследователи только начинают постигать, хронистами последующих веков унаследована не была.

Причём литературные таланты древнейшего времени обитали не только в столичных Киеве и Новгороде – жили они и в «провинциальных» Чернигове, Турове; на берегах далёкого Лаче-озера и то сидел «литературный умелец» — Даниил Заточник.

Кстати, о последнем. Несомненно, загадочный Даниил был большим мастером игры с литературными стилями. Так, своё послание князю он начинает привычным в древнерусской литературе самоуничижением (вполне естественным, поскольку большинство авторов были монахами, для которых переписывание книг был трудом по послушанию). Соответственно, они не считали возможным гордиться собственными литературными дарованиями.

В отличие от множества книжников, Даниил…себя хвалит. Но делает это хитро – цитатами из Псалтири: «Вострубим…в разум ума своего…Востани слава моя, востани во псалтири и гуслех». В ответ на подобные заявления, любой уважающий себя князь тут же  непременно подумал бы: «Чтоооо?» Однако, добившись желаемого – внимания адресата, — рассказчик сразу же резко менет тон: «Боюся, господине, похуления твоего на мя…»

Впрочем, любопытная деталь для понимания Даниила Заточника нашлась неожиданно в древнем своде законов – «Русской правде». Оказывается многие княжеские слуги – вплоть до очень важного человека – ключника – по закону считались холопами. Однако, демонстрируя перед князем стилистические пируэты, неизвестный Даниил, судя по всему, метит выше – в княжеские думцы. То есть, пытается предложить к услугам правителя остроту своего ума и при этом остаться свободным. Согласитесь, подобное желание в не самых благоприятных жизненных обстоятельствах, да ещё в эпоху, когда крестьяне, например, частенько мечтали заполучить хозяина – защитника и покровителя, — можно считать, наверное, проявлением достоинства.

И вот для литературы этого совершенно фантастического времени радость как раз была очень характерна. Дмитрий Сергеевич Лихачёв пишет об «удивлении миром» в «Поучении» Владимира Мономаха. Да и «Слово о полку Игореве» закончилось, как помним, вполне оптимистично: возвращению князя на Русь «страны рады, грады веселы».

А потом пришли монголы, и «Атлантиды» не стало.

Литература сократилась – количественно и качественно. Мастерство переписчиков упало: например, в «Слове о погибели Русской земли», которое известно по двум спискам XV и XVI веков – ошибок так много, что текст местами просто неясен. Видимо, писец, копировавший этот текст, был не самым успешным школяром.

Изменились и темы литературы. Авторы XIII века весьма охотно обсуждали «Хождение Агапия в рай» и «Сказание об Индии богатой» — так, как будто хотели быть где-то подальше от Руси.

В XV-XVI веках, когда жизнь немного наладилась, значительное место стали занимать имущественные темы. Например, в «Задонщине», автор которой явно ориентировался на «Слово о полку Игореве», княжеская дружина воюет уже отнюдь не за «честь и славу». По окончании сражения она методично «разграбиша» ордынский обоз, вывозя оттуда «доспехи, и кони, и волы, и верблуды, и вино, и сахар, и дорогое узорочие».

Тому же хозяйственному сбережению, иногда явно не жалея сил хозяйки, научал «Домострой», предписывавший «коли хлебы пекут, тогды и платья моют, ино…дровам не убыточно». В общем, вполне сформировалось хорошо знакомое нам отношение «вещь дороже человека». Какая уж тут радость?

К этому времени правители Древней Руси окончательно превратились из великих князей в монархов. А в официальной переписке появилась формула, которая мне почему-то особенно несимпатична. Все древнерусские челобитные этого и позднейшего времени неизменно начинаются фразами вроде «худый холоп Ивашко челом бьёт». И это – уже не тонкое балансирование по краешку стиля, как было у Даниила Заточника, а просто официальная формула. Даже исследователь Сибири Ерофей Хабаров в официальных документах превращается в «Ярошку». Вот вам и вся радость.

В общем, можно сколь угодно долго жаловаться на суровый климат, бесконечные войны и крайне тяжёлую жизнь, которые прочно и надолго отучили нас радоваться. А, может быть, всё дело в том, что несвободные люди не радуются в принципе? И вообще – живут как-то осторожно, неспокойно, с оглядкой.

И, в общем, понятно, что противостоять монгольским полчищам могла только крупная страна – ещё одна империя. (Хотя, строго говоря, судя по летописям, вышел на Куликовскую битву союз князей – и вроде как не проиграли). Империями или попытками таковых были на пороге Нового времени все наши соседи – европейцы со своей идеей Священного Рима (впрочем, достаточно уже истрепавшейся), поляки и прочие участники Речи Посполитой. Османы на юго-западе, тимуриды на юге, – в общем, посмотреть было на кого. Однако в придачу мы получили и человека-подданного, живущего по принципу «вот приедет барин»… И избавиться от него не можем, похоже, по сей день.

Вот такой вираж отечественной истории: взяла и однажды круто развернулась куда-то не туда?