Девочка у окна

Давным-давно, в далеком-далеком, где-то на границе Алтая и Казахстана селе, темным-темным зимним вечером у окна сидела девочка. Совсем маленькая девочка, лет пяти. Золотушная до страсти, бритая наголо, чтобы корки на ее вечно расчесанной в кровь голове было удобно смазывать целебной мазью. Худющая той некрасивой худобой, когда нет изящества и все кругом острое, неказистое — локти, коленки, вечно сбитые до костей и добротно смазанные зеленкой. С огромными синяками под глазами. Не ребенок, а «страх Божий», как ласково называла ее бабушка.

Страшненькая девочка ждала свою ласковую бабушку с работы. Одна, в маленьком и невозможно теплом и уютном домике на краю села. Домик был последним в деревне и стоял чуть на отшибе. Хотя… Почему последним? Если ехать из Казахстана на Алтай, то первым, а если с Алтая в Казахстан, то последним.

С одной стороны вьется реликтовый ленточный бор, с другой — за шоссейкой подо льдом прячется речка, а за огромным огородом — дубрава березовая. Сугробы кругом, как барханы, волнами поднимаются чуть ли не выше крыши маленького домика. Зима. На улице холодно, а дома тепло, бабушка перед уходом истопила печку. Дрова почти прогорели, но одна, самая толстая дровина еще «шает» и светит красными огоньками-мигунами.

В домике темно, зимой рано темнеет и можно бы включить свет, но девочка боится отойти от окна к выключателю. Нет, она не трусишка совсем, она смело остается дома одна. Почти всегда. Страшно было только два раза: первый, когда девочка прочитала у Герберта Уэллса про Человека-невидимку и потом долго боялась шкафа. В нем жили пальто и костюмы на плечиках, и девочке казалось, что они могут ожить и выйти из шкафа. Но обошлось.

А второй раз было очень страшно, когда бабушка рассказала историю, как злые люди умучили очень доброго дядю Иисуса Христа, который всем помогал, и девочка боялась, что ее бабушку за доброту и за то, что она тоже всем помогает, тоже умучают. Но и тут обошлось. Бабушку никто не тронул.

В этот раз было еще страшнее, чем в те, предыдущие. По радио читали сказку. Детскую сказку «Медведь на липовой ноге». И читали так, что не нужно было никакого телевизора, чтобы смотреть. Голоса из динамика рисовали такие образы, что девочка стояла столбом и боялась пошевелиться.

Вот они бабка с дедом, пожалевшие репы для медведя, сидят, договариваются, как от репного вора избавиться, вот дед берет топор, вот медведь сидит на грядке, репу таскает. А дед — хвать его топором по ноге, да и отрубил! Хвать эту ногу — и к бабке бегом! А бабка — хозяяяюшка, ногу общипала, кожу содрала (Господи, да кто ж эти живодерские сказки насочинял?!), шерсть прядет, а мясо мишкино в чугунке варит… А медведю ногу свою жалко, ему больно-пребольно, кровь хлещет! И он, бедненький, какую-то палку липовую схватил, приделал себе деревянную ножку, березовую палку вместо костылика-батожка схватил и идет стариков жадных убивать… И страшным таким голосом причитает:

— Скырлы, скырлы, скырлы,
На липовой ноге,
На березовой клюке.
Все по селам спят,
По деревням спят,
Одна баба не спит —
На моей коже сидит,
Мою шерсть прядет,
Мое мясо варит.

А там, в радио, там же не только голоса! Там же еще музыка, скрип этот страшный, нога-то скрипит, клюка потрескивает! Бабке страшно, деду еще страшнее! (А девочка — та и вовсе от страха умирает уже…).

— Скырлы, скырлы, скырлы,
На липовой ноге,
На березовой клюке.
Все по селам спят,
По деревням спят,
Одна баба не спит —
На моей коже сидит,
Мою шерсть прядет,
Мое мясо варит.

Во дворе маленького домика, на длинный, из двух палок шест прикручен фонарь, который освещает двор. Палки плохо скреплены и даже при самом тихом ветре скрипят так, что в доме все слышно.

— Скырлы, скырлы, скырлы…

Девочка стоит у окна, смотрит на дорогу, по которой с работы должна прийти бабушка и боится, боится тем детским вселенским страхом, ужаснее которого ничего нет на белом свете. Одна-одинешенька в темном домике на отшибе, где вокруг только бор, речка, дубрава да горбатые сугробы.

А бабушки нет и нет. За спиной, в печи трещит несгораемое полено, на улице скрипит фонарь, и весь дом наполнен этими живыми голосами, жуткой музыкой и медведем, идущем мстить на кровавой культе…

Плакать нельзя. Из-за слез будет не видно краешек дороги, откуда появится любимая, родненькая, единственная спасительница — бабушка.

— Скырлы, скырлы, скырлы…
Все по селам спят,
По деревням спят…

— Гуля! Доню моя! Ты где, детка?! Гуля! Господи, да что ж ты на голом-то полу спишь?! Ты плакала?! Ну что ты, маленькая моя, я ж ненадолго задержалась! Господи, кости все ледяные, когда же ты у нас поправишься, хвороба ты моя жалкая?! Ну все, все, не плачь, баба твоя пришла… Какой медведь?! Где?! В подполе?! Да нет там никого, дурочка ты моя маленькая…

Бабушка в пальто, не раздеваясь, обнимает и качает свою лысую исплаканную внучку, целует, тоже плачет. Жалко.

— Хвороба моя, смотри что я привезла. Мы ж с теть Валей на коне за посылкой ездили! Мама из Москвы тебе прислала, айда смотреть что там!

На полу, в сенях стоит огромная коробка из-под телевизора «Изумруд», бабушка затаскивает, волоча ее по полу в дом, открывает.

А вы помните габариты коробки телевизора «Изумруд»? В коробищу эту можно было уложить четверых шестилеток и сверху еще трехлеткой притрамбовать. Всем бы хватило места.

И в этой волшебной коробке из самой Москвы к лысой девочке приехали апельсины, пастила «Сластена», «Мишки на севере», «Маска», «Вдохновение», шоколадные батончики, бананы (бабушка их потом курям скормила — не смогли мы их оценить) и книжки! Крапивин, Драгунский, Гайдар… Богатство! Счастье!..

Абсолютное счастье, когда те, кого мы любим, возвращаются. Пусть даже и чуть задержавшись, можно и подождать, главное, что они, твои родненькие, придут, поцелуют и пожалеют тебя. Хворого, лысого, страшного, но от этого не менее любимого своего дитенка.

Счастье, когда мама молодая, веселая, еще учится и шлет тебе посылки с апельсинами и книжками, и вообще, она скоро-скоро приедет.

Счастье — это теплый, маленький домик на краю села, и все, все еще живы и здоровы.

Ждите всех, как в последний раз, шлите посылки с апельсинами, любите ближних и дальних, пока они еще живы, говорите о том, как вы их любите. И вас пусть всегда ждут и любят в вашем теплом доме.

Ульяна Меньшикова

Источник: Блог автора в фейсбуке