Браток, ты с какого прихода? Или как мы отрицаем телесное

Обязательно предупреждать перед началом Святой Четыредесятницы широкие круги общественности о том, что пост — это не диета и не фитнес и еда в нём не главное, стало модной тенденцией последних нескольких лет.

Каждый год мы слышим и читаем о том, что лучше уж утолить голод куриным бульоном, чем злобно глодать ближнего своего, и было бы правильнее предпочесть дешёвые молочные продукты дорогим креветкам и белым грибам, а освободившиеся деньги пожертвовать бедным и по-настоящему голодающим.

И ведь не поспоришь — действительно, пророк Исайя напоминает нам, что пост, угодный Богу, — это разрешить оковы неправды. А апостол Павел учит, что Царство Божие — не пища и питие. Но важно учитывать и то, что сейчас в целом происходит с людьми в большом мире и в каком контексте мы с ними говорим. В общем — на чём именно сейчас важно было бы остановиться и сделать акцент.

Ко второму десятилетию XXI века всё прогрессивное человечество вдруг осознало, что за предшествовавший исторический период слишком ушло «в голову» и начало забывать, что у каждого отдельно взятого разума есть ещё и тело, в которое он облечён. И действовать в мире этот разум может только посредством своего плотяного «брата-осла» — никак иначе. Ну не умеем мы пока быть свободными духами без телесных ограничений, не достигли такого совершенства. Да и нужно ли оно?

А если реальность такова, то значит, с телом приходится как минимум считаться, а в идеале — плодотворно сотрудничать.

В частности, так родился массовый интерес к правильному питанию: медленному, органическому, сбалансированному. А также к физической активности и различным душевно-телесным практикам, призванным освободить запертые в мышечном панцире чувства, помочь телу стать живым и прийти к гармонии.

Теперь представьте себе: допустим, в марте 2016 года впервые решила соблюдать Великий пост «продвинутая пользовательница», каковых в наши дни великое множество. Следуя господствующим тенденциям, она уже пробовала йогу для коленей, цигун для позвоночника, бодинамику, биоэнергетический анализ, интуитивное питание, практики осознанности, остеопатию, кинезиологию, айкидо и группу танатотерапии.

Я специально привожу пример, который «слишком чересчур», и умышленно делаю его комичным — такая увлекающаяся дама, которая уже как только не пробовала достигнуть идеала — здоровой души в здоровом теле.

Дело в том, что любой человек, который на личном опыте что-то пробовал делать с телом, прекрасно себе представляет, как это работает. Как это вносит в жизнь изменения, влияет не только на мышцы, суставы и связки, но и на мироощущение, чувства, способы взаимодействия с другими.

Так вот, заглядывает она к нам в церковь со своей уже хорошей растяжкой, гибким позвоночником и свободно передающимися по всему телу импульсами и интересуется: «А как тут у вас? Я слышала, что у вас тут умно-сердечную молитву дают, с помощью которой можно достигнуть спасения через обожение. А расскажите мне и покажите, пожалуйста, как её сотворять правильно? «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий» произносить на вдохе или на выдохе? На каждый удар биения сердца или через один? А стоять во время молитвы в какой позе? А сидеть можно? А если да, то как? А во внебогослужебное время что можно есть и чего не следует, чтобы плодов молитвы не лишиться?»

Если мы ей ответим, что всё это вообще не важно, а достаточно просто сильно и горячо любить Бога и ближнего и делать, что хочешь, то это не будет правдой. Во-первых, в многовековой православной традиции есть ответы на все эти вопросы — и как молиться, и сколько, и в какое время, и в какой позе, и про вдохи-выдохи, и про удары сердца. И это опыт выработан не кем-нибудь, а действительно святыми людьми, которые очень сильно любили Бога и, подвизаясь, достигли Его Царствия. Делать вид, что всё это можно просто забыть и сдать в утиль, было бы проявлением очень большого к ним неуважения и отделения себя от Предания Церкви.

Во-вторых, если бы мы могли вот просто так взять и стать полными любви, кроткими, смиренными и умиротворёнными, то это бы значило, что Христос и Церковь нам для этого вообще не нужны. А если мы считаем себя христианами, то это значит, что мы верим: чтобы избавиться от страстей и стать «новым творением» нам как раз и нужны молитвенные правила, посты, богослужения, в которых мы участвуем не только умом, но и телом.

Есть, правда, типы религиозности, представители которых слишком зациклены на вещественных атрибутах церковности и тем самым вызывают неприязнь.

Те самые «злые бабки, поедающие песочек с могилок», которые очень любят сборники акафистов, платочки и паломнические поездки. Это инфантильный тип религиозности — люди выполняют какие-то правила и ритуалы, чтобы получить одобрение от внутренней родительской фигуры, которую они проецируют или на Бога, или на священнослужителей.

Почему-то их принято называть «замоленными», хотя это неправда и молиться-то они не пробовали — так, повторяли механически какие-то непонятные слова из книжек, чтобы иметь право считаться хорошими. Им сложно принимать собствнные решения в рамках православного учения, важно, чтобы всё уже было кем-то регламентировано: есть или не есть печенье со «следами яичных продуктов», пользоваться ли соцсетями, красить ли ногти.

Второй незрелый тип — это подростковая религиозность. Здесь очень важно следовать правилам группы, дающим чувство принадлежности. Подросткам свойственно делиться на тех, кто с того района или с этого, болеет за «Спартак» или за «ЦСКА», слушает ту или эту музыкальную команду. Со своими объединяться, а чужих бить, таким образом взаимодействуя с миром. В церковной жизни «подростковость» выражается в политизированности, в убеждениях, что православные обязательно должны иметь только такие-то и такие-то взгляды и позиции, например, патриотические, а кто не с нами, тот против нас. Кстати, именно такому религиозному типу свойственно пренебрежительное отношение к телу, как у подростков: главное — это чтобы наши выиграли, а уж что есть и с кем спать — дело десятое.

Чья-то нелепая зацикленность на видах маргарина и платочках — вовсе не повод отказаться от того сокровища церковной традиции, которым мы обладаем и которым (я надеюсь) готовы поделиться с вновьпришедшими.

Хотите достичь единства души и тела? Спросите нас, как. Есть такая практика — исихазм. Но о ней нужно вести отдельный подробный разговор.

А если просто и коротко, то я искренне радуюсь вполне земной и телесной мысли: здорово, что сегодня множество кафе и ресторанов активно предлагают постное меню. Подходящую еду не нужно искать днём с огнем, а можно просто прийти и заказать. Мы же именно этого и хотели — чтобы было больше времени на молитву и меньше приходилось тратить на житейские хлопоты.

Так что сейчас я доем свой тыквенный салат в кафе и пойду на Великий канон, а не проведу три часа на кухне. И это радует.