Блондинка и кошки

«А за ней бежали все ее тридцать три кошки…». Помните, быть может, такую рекламу «Нескафе»? Из тех, самых первых, самых лучших реклам, когда если не каждая первая, то каждая вторая уж точно была маленьким законченным фильмом. Так вот, 33 кошки. Это воспринималось как милая шутка, как красивое дополнение к образу трогательной блондинки, угощавшей других героев кофе. И вовсе не было «клеймом одиночества» или печатью эгоизма — что вот, мол, ничего, кроме кошек своих, не видит, о людях заботиться не хочет, семью заводить не желает. Или — не может, старая дева, так пусть хоть кошек своих милует.

Ироничное отношение к кошачьим питомцам известно в мире давно. Если не во времена Древнего Египта, где кошкам (добровольно или вынужденно) поклонялись как божеству, то в просвещенной Европе точно. Например, известно прекрасное полотно XIX века «Любовники моей жены» Карло Калера, которое до сих пор остается самой большой в мире картиной, изображающей кошек: их там насчитывается 42 особи, причем выполнены они в масштабе больше натурального. Говорят, что название было придумано мужем заказчицы — что ж, наверное, он имел право на эту горькую иронию.

Над кошками — конечно, скорее, над кошатниками — потешаются порой не совсем безобидно. Но парадокс в том, что котики остаются практически единственным «предметом», разглядывая которых если не успокаиваешься вовсе, то, как минимум, умиляешься и приходишь в максимально приятное расположение духа. Далеко ходить на надо: посты с фотографиями котиков — это единственный вид публикаций в соцсетях, который не рождает холиваров и вызывает живейший теплый отклик.

Восприятие домашних животных, на самом деле, очень отличается у разных людей. Например, у городских и деревенских. Это и неудивительно: в деревне собака нужна для охраны дома от воров, а кошка — для охраны припасов от крыс и мышей. Поэтому и воспринимаются они больше как функция, чем как самостоятельная и во многом очеловеченная личность — как принято в городе. Деревенский человек спокойно режет скотину, забивает куриц — и для него погибшая кошка не повод убиваться и лить слезы, это естественный отбор, простое течение жизни, лишь требующее более тщательного подхода к выбору нового питомца-охранника. По другую сторону — некоторые особо рьяные зоозащитники, которых иначе как оголтелыми не назовешь. И агрессию от животного-де терпеть надо (всем, включая годовалых детей). И с аллергией мириться (включая все тех же детей). И ставить свои интересы превыше интересов питомца — нельзя, преступно и отвратительно. Вот вам два перегиба, две крайности.

Возможно ли найти золотую середину? Наверное, да. Следует поучиться у детей: они принимают домашних питомцев (не только кошек и собак, но и свинок, хомячков, черепах, птичек-рыбок) именно как братьев меньших. С ними можно играть и возиться. Нужно делиться едой, отдыхом, питьем, теплой постелью и мягкой подушкой. Можно доверять им свои тайны и нужно учитывать их потребности. Можно наряжать в свои платьица, а можно и получить за это когтистой лапой, если совсем уж надоест. Но при этом ребенок всегда помнит, даже если не может сформулировать этого взрослыми словами, что зверь не равен человеку, зверь стоит ниже на иерархической лестнице живых существ. Это не значит, что можно без нужды поднимать на животное руку, морить голодом или бессмысленно дразнить. То, что человек — венец творения, не означает уничижения остального тварного мира. Мне довелось слышать прекрасное мнение одного священника, что животных мы не пускаем в храм не потому, что они грязные, а всего лишь потому, что им туда и не надо, они-то не грешили. А славить Бога звери умеют и без того всей своей жизнью.

В райских кущах гуляют самые разные животные, — и, удивительным образом, этот факт признают даже законченные атеисты. А это значит, что именно животные могут быть тем общим местом для нас всех, тем мостиком, который мы сможем перекинуть друг другу, — самые разные, но готовые любить, заботиться и принимать братьев наших меньших. А там, глядишь, и друг друга любить научимся.